Фея придёт под новый год - Ната Лакомка

— Наверное, нас с тобой вышвырнут сегодня же, — сказала я кошке, — но нашей вины в этом не будет. Мы сделали то, что должны были сделать. По крайней мере, эти несчастные дети поели вдосталь.

Я замолчала, потому что Ванессу и Эйбела трудно было назвать «несчастными детьми». Да и Черити не вызывала у меня умиления. Зато Логан уплетал ужин с такой скоростью, что я то и дело просила его не торопиться, потому что боялась, что он подавится.

Прошло минут двадцать, когда кошка вдруг заволновалась, спрыгнула с моих колен и грациозной трусцой убежала за сундук.

— Эй, выходи немедленно, — приказала я. — Давай свожу тебя на улицу…

Я уже собиралась отодвинуть сундук, чтобы вытащить кошку, но тут появилась Джоджо и передала, что меня ждут в кабинете господина де Синда.

Услышав, что «ждут», я успела представить, как господин Тодеу и госпожа Бонита восседают в креслах с видом ангелов, карающих грешников, но когда вошла в кабинет, обнаружила там только хозяина дома.

Господин де Синд стоял возле окна и смотрел на море, но сразу же опустил штору и повернулся ко мне.

В этой комнате горели две свечи, и я смогла лучше его рассмотреть. Он был одет в темный камзол безо всяких украшений вышивкой, и в белую рубашку. Вместо шейного галстука ворот стягивала черная лента, повязанная достаточно небрежно — узел сбился немного набок, и мне отчего-то захотелось его поправить. Совсем как ошейник на моей кошке.

Но сейчас передо мной была не кошка, и даже не кот, а человек-лев.

Оказаться лицом к лицу со львом — не самое приятное, что могло произойти. И снова я почувствовала ощущение спокойной силы, исходившее от этого человека. Сила, опасность, но не подлость. Это придало мне уверенности, что он обойдется со мной справедливо и… и не придушит, когда разговор дойдет до пиковой точки.

— Мне очень жаль, барышня, — сказал де Синд, глядя прямо на меня, — но вы не подходите этому дому, вам придется уехать. Даю вам неделю на сборы, а потом вернётесь в монастырь, откуда вас прислали. Я не могу отправить вас сразу, — он отвёл глаза и подошёл к письменному столу, взяв какие-то бумаги и переложив их с места на место, — иначе люди решат, что вы в чем-то провинились. А так вы успеете придумать благовидную причину — болезнь родственников или что вам не понравилось здесь. Чему, кстати, никто не удивится. За последний год в этом доме сменилось в порядке десяти служанок.

Он замолчал, продолжая шелестеть бумагами. Не просил меня уйти, но и не спрашивал ни о чем. Я досчитала мысленно до десяти, а потом сказала:

— Но мне всё понравилось, господин де Синд. И, смею надеяться, я показала себя с хорошей стороны. Я многое умею, я очень аккуратная и старательная, не отказываюсь ни от какой работы…

— Мне сказали, что вы показали себя именно такой, — он немного смягчился, и в уголке губ мелькнула еле заметная улыбка. — К вашим умениям у меня нет претензий. Джодин просила оставить вас, вы ей понравились. И Черити тоже просила.

Это было удивительно — получить заступницу в лице девочки, которая хладнокровно грозила брату смертью от зубов троллей за убийство матери. Но об этом можно было поразмышлять позже.

— Если нет претензий, тогда — почему? — перешла я в наступление. — Позвольте мне остаться. Не прогоняйте меня. Мне… мне некуда идти.

— Вы вернетесь в монастырь, только и всего, — пожал он плечами. — Не беспокойтесь, я выплачу вам месячное жалование, потому что отказ идёт с нашей стороны. Вот деньги, — и он достал из кармана десять новеньких серебряных монет и положил их на столешницу — в ряд, одну за другой.

Я была не слишком сильна относительно размеров оплаты работы прислуги, но на эти деньги вполне можно было прожить месяца полтора. Слугам так много платят?..

— Возвращайтесь в монастырь, — повторил де Синд.

И правда — с чего бы монастырской воспитаннице просто не вернуться в монастырь, чтобы ждать другого назначения? Но только эту воспитанницу никто в монастыре не ждал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я не понравилась вашей сестре и старшей дочери? — спросила я, даже не потянувшись к деньгам. — Причина в этом? Ответьте, прошу вас. Мне хотелось бы знать. Разве я сделала что-то, что могло им не понравиться?

— Вы не останетесь здесь, — повысил голос де Синд. — Но Бонита и Ванесса ни при чем.

— В чем же дело?

Да что он тянет кошку за хвост! Я начала сердиться и готова была выложить сразу всё, что собираюсь сказать, но тут хозяин произнёс:

— Дело в том, что вы очень красивы, — он произнёс это очень буднично, даже равнодушно, и упорно смотрел в сторону. — А в этом доме — трое мужчин. Оставлять вас здесь было бы неразумно.

— Трое мужчин? — спросила я холодно. — И кто же это?

Теперь он посмотрел на меня, и в серых глазах мне почудилась усмешка.

— Это я, Эйбел и Нейтон, — ответил он с преувеличенной вежливостью.

— Насколько мне известно, вас никогда не бывает дома, — сказала я, вскидывая воинственно подбородок, — Эйбел развлекается тем, что пугает служанок и хохочет по поводу и без повода, а Нейтон — всего лишь ребенок, которому нужен папочка. Простите, но я не вижу никакой угрозы своей репутации. Тем более, я не хочу возвращаться в монастырь. Прошу вас разрешить мне остаться. У меня есть ещё одно, очень ценное качество…

— Да что вы? — в отличие от меня, он, наоборот, наклонил голову, глядя исподлобья, совсем как тогда, когда ворвался без стука в мою комнату. При свете свечей глаза его сверкнули — опасно, насмешливо. Мне показалось, ещё секунда — и лев бросится на меня, как на отбившуюся от стада лань. — И что это за качество, позвольте спросить? — пророкотал господин де Синд так ласково, как мог бы зарычать лев, спрашивая у бедной лани, желает ли она быть съеденной на обед или ужин. — Вы уверены, что оно меня заинтересует?

Только сейчас я поняла, насколько двусмысленно прозвучали мои слова. Боюсь, я даже покраснела в этот момент, но приняла самый строгий и решительный вид и сказала:

— Я умею держать язык за зубами. Я же не рассказала, что произошло ночью на пристани, когда вы купили контрабандный перец.

Как я и ожидала, это произвело впечатление. Де Синд вскинул голову, окинув меня взглядом сверху вниз, и хмыкнул. Господин Контрабандист молчал, и если я что-либо понимала, сейчас он соображал, что со мной делать и как себя вести.