Большой облом - Владимир Хачатуров

Игорь вновь возвращается в беспамятство и обнаруживает себя под скошенным потолком мансарды, трезвым в лежку поперек софы. Напротив, на ложе, застеленном шкурой искусственного леопарда, резвятся два обнаженных женских тела. В паузах их мурлыкающих постанываний слышно как капает в душевой вода из изношенного смесителя. В комнате имеется еще стол с остатками трапезы и пара не внушающих доверия стульев. Где здесь могут обитать письменные принадлежности? Собственная слабая усмешка служит ему ответом…

Он встает и проходит в душевую – ясное дело, не по душевной надобности. Облегчаясь от малой нужды, замечает, что облегчитель покрыт желтым налетом увядания. Это его заинтриговывает. Он вертит это дело так и сяк, пока не обнаруживает подсохшей ранки. Игорь пожимает в недоумении плечами: то ли осколком садануло, то ли месячные нагрянули… Возвращаясь, слышит ропот восхищения: «Ой, какой хорошенький! Какая жалость, что он не девушка, я бы на него запала!» Вяло отмечает, что поторопился с выводами: месячные отпадают, осколок отменяется. Значит, кто-то его искусал. Что это было, любовь или покушение на членовредительство? Постыдился бы занимать такой мелочью свою многострадальную память!.. Он валится на софу, бестолково тычась внутренним взором в пульсирующий дурман, заклиная память позволить ему хоть одним глазком взглянуть на свою мать (в том числе и в целях идентификации по признакам родственного сходства), и сговорчивая память подсовывает ему гения чистой красоты, – породистую женщину с морскими глазами и царственной улыбкой. Ясно, что это кто угодно, но только не мать. Торопливое сканирование ближней мнемы не дает результатов, по крайней мере, тех, на которые он рассчитывал. К царственной особе присоединяются два очкарика, один – с пивным животом, другой – в белом халате. Его они в упор не замечают, зато видят кого-то, его зрению недоступного. Кого видят, с тем и разговаривают.

– О несчастнейшая из сущностей! объясните высокому собранию, как вам удалось в процессе реализации возможностей, заложенных в вашем объекте, потерять не только объект, но самое себя? – вопрошает царственная особа.

– Зря стараетесь, собратка, – вмешивается пивной живот, – она все слышит, но ничего не понимает. Должно быть, слишком часто покидала объект с тем, чтобы посозерцать его со стороны. Вот и досозерцалась…

– Не согласен с обвинением в потере объекта, – прекословит белый халат. – Напротив, есть смысл вести речь о приобретениях, ибо теперь у нее вместо одного объекта целых три.

– Вряд ли стоит говорить о трех объектах, когда в действительности не наберется материала и на один полноценный, – вновь берет слово царственная особа.

– К тому же это уже не тот объект, который был ей поручен, – уточняет пивной живот.

– Да, – соглашается белый халат, – объект не совсем тот…

– Тот, не совсем тот или совсем не тот – какая разница? Лучшего она недостойна! Пусть работает с тем, что у нее есть, – выносит вердикт царственная особа.

Тут белый халат вдруг замечает его и заполняет своей профессиональной успокаивающей улыбкой весь окоем, равно как и профессионально успокоительными речами все внимание… Вы еще слишком слабы, чтобы напрягаться… Не терзайтесь зря, память ваша от этого не улучшится… Ваше дело пока что – благодарно наслаждаться своей чудом сохранившейся жизнью… В определенном смысле вы – уникум… Вам надо побыстрее привыкнуть к своей внешности и хорошенько запомнить: она у вас всегда была такой, другой не было… Запомните: вас зовут Игорь Викторович Суров… Вы служили охранником в «Ингерман-банке» и были тяжело ранены в перестрелке с грабителями… Благодаря вам не пострадал ни банк, ни множество находившихся в нем людей… У вас есть сестра Мария, Маша… Вы скрывали от руководства факт ее существования… У вас на то были веские причины… Ее зависимость от героина достигла предела… Не посчитавшись с расходами, вы отправили ее на излечение в частную клинику, куда-то на юг… Преступные люди, с которыми в силу известных причин была связана ваша сестра, попытались воспользоваться вашими финансовыми затруднениями, а также тем обстоятельством, что вы скрывали свое родство с потенциальной преступницей… Сначала вы согласились на их условия, но в последний момент нашли в себе мужество воспротивиться их преступным планам и исполнить свой долг перед банком… Руководство теперь знает все о вас и очень сожалеет о том, что вы не решились рассказать ему о своих проблемах… Тем не менее, учитывая ваше самоотверженное поведение, правление приняло решение полностью вас реабилитировать и презентовать мотоциклом и однокомнатной квартирой в обмен на вашу комнатку в многонаселенной коммуналке… Кроме того оплатило ваше весьма дорогостоящее лечение… Однако, понимая, что обнародование всей этой дурно пахнущей истории может нанести репутации банка непоправимый ущерб, правление настоятельно просит вас воздержаться от общения с представителями СМИ… С этой же целью всей истории официально придан несколько иной характер… По окончании лечения вам будет предоставлен двухмесячный отпуск – с тем, чтобы вы успели и восстановиться и навестить сестру, адрес пребывания которой известен только вам… Вот ваша биография, постарайтесь выучить ее наизусть… Когда к вам вернется ваша память, необходимость в зубрежке отпадет… Но это может случиться нескоро… Это таблетки для укрепления соответствующих клеток мозга, принимайте их ежедневно… Подсознательно вы помните все, поэтому в сложных ситуациях полагайтесь на ваши импульсы…

Игорь снова встал, прошелся по карманам джинсов, куртки, висевшей на стуле… Никаких медикаментов. Может, обронил? Он порылся в подушках софы и нашел черный пистолет в наплечной, несколько великоватой для него кобуре. Импортная штучка: легкая и удобная. Он понюхал ствол. Если из него и стреляли, то с тех пор успели почистить…

Из душевой вышла девушка в банном халате с тюрбаном на голове, сооруженном из полотенца.

– Ну что, красавчик, оклемался?

Игорь, успевший сунуть оружие обратно под подушки, принужденно кивнул.

– На чем торчал-то?

Тон у девушки был безразличный. Можно было не отвечать. Девушка открыла небольшой обшарпанный холодильник.

– Есть будешь?

– Да, – кивнул Игорь, у которого при мысли о еде рот наполнился обильной слюной.

– Про антихолявный закон слыхал?

Игорь непонимающе уставился на девушку.

– Ладно, расслабься, шучу… Как насчет яичницы с колбасой?

– Я заплачу, – сказал Игорь и достал из заднего кармана джинсов черный бумажник. В бумажнике оказалась внушительная пачка зеленых фантиков и две кредитные карточки. Обе на имя Сурова Игоря Викторовича…

– Богатенький Буратино, да? – усмехнулась девушка.

Яичница скворчала на электрической плите, распространяя по мансарде умопомрачительные ароматы. Игоря начало слегка подташнивать…

Девушка быстро убрала со стола початые бутылки вина, сдвинула на край вазу с подсохшими пирожными и водрузила в центр стола сковороду, подложив под нее деревянную подставку.

– Кушать подано!

Игорь, не мешкая, приступил к еде. Ему показалось, что ничего вкуснее этой яичницы он никогда не пробовал. С большим трудом удавалось ему удерживаться от рвущихся наружу стонов удовольствия.