The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

своего имперского прошлого без серьезных потрясений в качестве политически и экономически жизнеспособных национальных государств. Того же нельзя сказать о ближневосточных и балканских государствах - наследниках Османской империи. На другом конце спектра находится Китайская империя, от которой в современную эпоху отделилась только одна страна: Внешняя Монголия в 1911 году. Это государство после ранней шаткой автономии и шестидесяти лет пребывания в качестве самого долговечного сателлита Советского Союза лишь в 1991 году вернуло себе независимость, утраченную в 1690 году.

Четыре империи Франции

На протяжении столетий дом Габсбургов соперничал с Францией за господство в континентальной Европе. В 1809 году, когда Наполеон поставил австрийскую монархию на грань краха и занял Вену, две почти чистые континентальные империи столкнулись друг с другом. Империя Наполеона, хотя и просуществовавшая так недолго, что в литературе она таковой не считается, действительно была империей первой воды. Несмотря на подчиненность политики военным делам на протяжении всего шестнадцатилетнего периода, проявлявшуюся, в частности, в постоянной погоне за деньгами и рекрутами, можно выделить определенные системные контуры Особенно ярко проявились две характеристики империй вообще. Во-первых, Наполеон вскоре создал подлинно имперскую правящую элиту, которую он распределял и ротировал по всей Европе; ее ядро - семьи Бонапартов и Богарне - поставляло наиболее доверенных маршалов и касту профессиональных администраторов, готовых служить где угодно. Империя Наполеона, последнего и величайшего правителя абсолютизма эпохи Просвещения, представляла собой ультрастатистическую структуру, построенную по схожему принципу, которая декларировала модернизацию в общих интересах, но не давала своим подданным ни институционализированного права голоса, ни возможности для действий. Как и любая империя, она опиралась на сотрудничество с туземными правителями и элитами, без которых не смогла бы мобилизовать ресурсы подвластных обществ. Но у них не было даже той толики формального представительства , которая предоставлялась в британской модели. Ни одна империя XVIII-XIX веков не была так сильно централизована. Закон или указ, изданный в Париже, имел немедленную силу во всех уголках страны.

Во-вторых, весь наполеоновский проект экспансии был реализован с культурным высокомерием, редко встречающимся в других странах, даже между европейцами и неевропейцами, до наступления более поздней эпохи полноценного расизма. Эта имперскость, основанная на убеждении, что послереволюционная светская Франция представляет собой вершину просвещения и цивилизации, менее всего проявлялась в основных регионах, выделенных Майклом Броерсом (восточная Франция, Нидерланды, северная Италия и Германская Рейнская конфедерация), и особенно во "внешней империи", состоящей, прежде всего, из Польши, Испании и Италии к югу от Генуи. Здесь французы вели себя как оккупационная держава, пренебрежительно относясь к "суеверным" и неэффективным туземцам и занимаясь откровенной колониальной эксплуатацией. Наполеоновская империя превзошла все другие по своей цели - культурному единообразию. Под влиянием утопий эпохи Просвещения о континенте, находящемся в вечном мире с самим собой, Наполеон в своих мемуарах утверждал, что мечтал о единой Европе, «везде руководствующейся одними и теми же принципами, одной и той же системой». Сначала должна была быть галлицизирована нефранцузская элита, затем радикальная цивилизаторская миссия должна была освободить народные массы от ига религии и местничества. К 1808 г. эта концепция уже столкнулась с проблемами в Испании.

В октябре 1813 года на полях сражений под Лейпцигом закончилась наполеоновская империя. Заморская империя Франции XIX века, начатая в 1830 году завоеванием Алжира (типичное оппортунистическое отвлечение от внутриполитических трудностей), была совершенно новым предприятием. Как часто говорят о первой и второй Британской империи, отделенных друг от друга американской независимостью в 1783 году, так можно выделить четыре французские империи:

▪ первая империя древнего режима, охватывавшая в основном Карибский бассейн и закончившаяся не позднее провозглашения независимости Гаити в 1804 г.; имела ярко выраженные меркантилистские политические взгляды, слабо опиралась на эмиграцию и строилась на рабском труде;

▪ вторая, наполеоновская империя, состоящая из Франции-Европы, завоеванной в ходе серии молниеносных войн;

▪ третья, колониальная империя, построенная после 1830 г. на стройном фундаменте колоний, возвращенных Франции в 1814-15 гг. (например, Сенегал), в которой до 1870-х гг. доминировал Алжир; и

▪ четвертая империя, связанная с расширением третьей империи, которая теперь имела глобальный характер и с 1870-х по 1960-е годы имела географические центры притяжения в Северной Африке, Западной Африке и Индокитае.

Сегодня от этой четырехкратной истории остались, прежде всего, остатки первой империи: прежде всего, заморские департаменты Гваделупа и Мартиника, являющиеся составными частями Европейского Союза. Постнаполеоновские империи от начала и до конца были ответом на Британскую империю, так и не сумев выйти из ее тени. Вторжение в Алжир, которое легко представить на международном уровне как карательную операцию против государства-изгоя, состоящего из мусульманских пиратов и похитителей людей, было попыткой вмешаться в вакуум власти, который Великобритания еще не выбрала для себя. Правда, с 1713 г. британцы контролировали Гибралтар, ограничивали присутствие наполеоновского флота в Средиземном море, с 1802 г. де-факто владели островом Мальта, а с 1814 г. являлись колонией и военно-морской базой короны. Тем не менее, до оккупации Египта в 1882 г. у Франции не было других колониальных интересов в этом регионе. Политики и общественность Франции долгое время страдали от травмы, связанной с тем, что их страна занимала второе место в имперской геополитике.

Однако по другим показателям колониальная экспансия Франции была весьма успешной. Ее заморская империя, хотя и значительно уступала британской, была второй по величине в XIX веке. Но территориальные показатели (9,7 млн. кв. км в 1913 году против британских 32,3 млн.) сами по себе несколько вводят в заблуждение, поскольку в последнюю цифру входят доминионы, а в первую - необитаемые пустоши, на которые претендовал Алжир. Накануне Первой мировой войны британцы имели важные владения на всех континентах, французы - только в Северной Африке (Алжир, Тунис, Марокко), Западной и Центральной Африке, на Мадагаскаре, в Юго-Восточной Азии (Индокитай, т.е. Вьетнам и Камбоджа с 1887 года, плюс Лаос с 1896 года), на Карибах (Гваделупа, Мартиника), в Южных морях (Таити, Бикини и др.) и Южной Америке (Французская Гвиана). Колониальные интересы Франции в Азии не простирались дальше Индокитая. В восточной и южной Африке ее присутствие было не больше, чем в Северной Америке или Австралии. И даже в Африке, где французские владения были наиболее многочисленны, Великобритания имела преимущество в виде колониальных позиций как на западном, так и на восточном побережье на всем протяжении от Египта до мыса Доброй Надежды, а также важного острова Маврикий в Индийском океане.

Более поздние завоевания так и не вытеснили Алжир с первого места среди французских колоний. Хронологически алжирская история вписывается в более широкую периодизацию. Первоначальное вторжение встретило хорошо организованное