Счастливы неимущие (Евангелие от Матфея). Судебный процесс Березовский-Абрамович. Лондон 2011/12 - Михаил Барщевский

О.: Вовсе не обязательно мы должны были его упомянуть, потому что происшествие с господином Гусинским, когда он оказался в заключении, было все-таки двумя месяцами раньше, насколько я помню. И мы с тех пор наверняка встречались с господином Березовским и уж точно говорили по телефону, у нас была возможность обсуждать эту ситуацию раньше, поэтому абсолютно не факт, что мы ее обсуждали на этой встрече. Если быть совсем точным, я вообще не помню про позицию канала НТВ в тот период. Я хорошо помню драму на ОРТ вокруг этого события, но у меня как-то не отложилось в памяти ничего такого особого, как НТВ освещало в тот момент трагедию с подводной лодкой «Курск». Мне не кажется, что там было что-то такое особое на НТВ в этот период. Я об этом не помню.

В.: Позвольте вас спросить следующее, господин Волошин, правильно ли я утверждаю, что вы этой встречи четко не помните, когда говорите «я не помню»? Вы, так или иначе, не помните или вы помните? Что вы конкретно помните? Что вы не упоминали господина Гусинского?

О.: Вау. Я уже в этих нюансах, мне кажется, запутался. Я действительно плохо помню эту встречу. У меня была вполне конкретная задача в отношении этой встречи. Я хорошо помню про эту задачу, и я об этом уже сказал. Я эту задачу решил в ходе этой встречи. Я объявил господину Березовскому то, что я хотел ему объявить, что он впредь не будет давать указания менеджменту ОРТ в отношении контента, в отношении содержания телевизионных программ и что менеджеры ОРТ получают соответствующую информацию от нас, что они не должны слушать господина Березовского в отношении контента. Это была моя цель, и я это хорошо помню, поскольку это было целью встречи. Естественно, все остальные нюансы я помню значительно меньше. Но и еще у меня остались воспоминания об общем эмоциональном фоне этой встречи, что тоже нормально. Я действительно не помню всего остального. И она не была такой уж продолжительной, эта встреча. Она, насколько я помню, была плюс-минус полчаса.

В.: Так что если господин Березовский четко помнит то, что на этой встрече был упомянут господин Гусинский, вы бы сказали, что он не прав, это так?

О.: Я бы сказал, что он не прав. Я не помню, чтоб это упоминалось на этой встрече. Мне казалось бы это очень странным, с чего бы то ни было вдруг я должен упоминать господина Гусинского на этой встрече. Мне бы показалось это странным.

В.: Господин Волошин, а я вам вот что скажу: на этой встрече вы проинформировали господина Березовского о том, что президент считал, что ОРТ работает против него, и что он и президент хотели, чтобы господин Березовский убрался с ОРТ так, чтобы он сам смог ОРТ управлять. Это правильно?

О.: Нет, это неправильно. Я уже свою точку зрения изложил, и она у меня, как мне кажется, гораздо более достоверная, потому что я точно присутствовал на этой встрече. Я точно помню, что было смыслом этой встречи и что я на ней делал.

В.: Может быть, вы лучше помните, чем я, но Березовский точно так же там присутствовал, на этой встрече, и он показывает то, что сказали вы на этой встрече. Вы следите за ходом моей мысли?

О.: Да, я слежу за ходом вашей мысли. Я услышал, что господин Березовский сказал иное.

В.: Вы также направили господина Березовского, дали ему указания отдать свои акции в ОРТ. Это правильно, не так ли?

О.: Это вообще неправильно. Никакие акции предметом обсуждения на этой встрече не были, да и смысла в этом не было никакого. Цель нашей встречи была проинформировать господина Березовского о том, что концерт закончен, что он больше влиять на журналистов не должен и что журналисты имеют право быть свободными от его влияния. Собственно, мы это реализовали в ближайшие дни после наших этих встреч. Ничего другого уже больше не требовалось. Практически события, они сами за себя говорят. У нас, например, один из ярких проповедников от позиции Березовского на ОРТ был господин Доренко, талантливый журналист. Его передача была закрыта в конце сентября, после того как вышла последний раз в эфир. Ничего другого не требовалось. Все, что мы хотели сделать, мы сделали в тот момент. Я об этом господина Березовского проинформировал. И, собственно, у нас неделей позже уже никаких проблем и не было. Он уже лишился влияния и, собственно, и не мог его больше вернуть.

В.: Вы говорите, что вы ему сказали, что концерт закончен, и что через неделю он потерял свое влияние. Но поскольку у него, так или иначе, оставалось 49 % акций ОРТ, то у него была позиция, когда он мог влиять на освещение событий ОРТ, событий в России, вы согласны?

О.: Нет, не согласен. У него никакой возможности с 49 % влиять на позицию журналистов не было. До этого была некая неформальная система отношений между ним и журналистами. Она разрушилась, больше ничего не осталось. Кстати, и 49 % у него не было, потому что часть этого пакета находилась в залоге у Внешэкономбанка под кредит, который государство выделило ОРТ в рамках его финансовой поддержки. Если мне память не изменяет, 6,5 % было в залоге. То есть 49 минус 6,5. Влиять с помощью… Но даже и с 49-процентным пакетом он не мог влиять на журналистов. 49-процентный пакет не позволяет ни назначать, ни снимать никого, он не позволяет управлять процессом.

В.: Но что он позволяет, господин Волошин, это блокировать попытки каких-то других лиц, которые пытаются назначение провести; поскольку (поправьте меня, если я не прав) некоторые решения внутри ОРТ требовали большинства в 2/3 голосов, и если Березовский продолжал держать этот пакет акций, который он держал, он мог заблокировать любое большинство в 2/3, да?

О.: Я не помню детально положения устава ОРТ, естественно, столько времени спустя. Я думаю, что я и тогда их не очень знал. Но никакой необходимости у нас что-то радикальное делать с ОРТ не было, нет и не будет. Господин Эрнст, который руководил каналом ОРТ тогда, он руководит им, кстати, по сей день, он талантливый руководитель, талантливый журналист, не было никакой необходимости его менять, не было никакой необходимости в каких-то квалифицированных большинствах и так далее. Все, что надо было сделать, — надо было избавить господина Эрнста от влияния господина Березовского, что и было сделано, и дать ему свободу решать внутри коллектива все необходимые вопросы, что тоже было сделано. И я уже говорил, что результаты этого были видны уже через несколько дней без всяких блокирующих пакетов, и ничего не требовалось — господин Эрнст все сам расставил по своим местам. У нас все проблемы прекратились уже через неделю после наших разговоров.

Судья Элизабет Глостер: Господин Волошин, вы сказали секунду назад, что вы привели ваше решение в исполнение в течение нескольких следующий дней, да? А что вы, собственно, сделали, какие следующие шаги вы предприняли для того, чтобы Березовский не мог влиять на журналистов?

О.: Все, что я сделал, — это было не так много: я переговорил с господином Эрнстом, который был и до сих пор является генеральным директором этого канала. Я ему сказал, что принято решение о том, что господин Березовский не должен иметь отношения к какому-то влиянию на журналистский коллектив и лично на него, что об этом самому господину Березовскому сказано, и что он, Эрнст, впредь свободен от какого-то его влияния. Должен я сказать, что господин Эрнст был счастлив это услышать от меня.