Запретная любовь. Forbidden Love - Рафаэль Абрамович Гругман

шоу с участием двух дрессировщиков-аквалангистов и двух акул, и когда вышли на улицу, Ханна заявила, что голодна. Я осмотрелся.

– На набережной в десяти минутах ходьбы есть неплохой ресторан.

– Окей, – согласилась Лиза, и, как обезьянка, Ханна повторила: «Окей!»

Она не могла спокойно идти рядышком, забегала вперёд, прыгала на одной ножке, отставала, догоняла, подбегала к Лизе, дёргала за руку и спрашивала:

– Долго ещё? Мои ножки устали ходить и хотят кушать.

Лиза утешала, наигранно весело:

– Болят ноги, боли обратно.

– Я не умею болеть обратно.

– Тогда чуть-чуть потерпи…

Убедившись, что поблизости никого нет, Лиза поинтересовалась:

– Тебя больше не допрашивали в связи со смертью… – Она запнулась, отвела в сторону взгляд и сквозь зубы выдавила, – отца.

– Нет.

Лизино лицо просветлело.

– Слава богу. Я чувствовала себя виноватой.

– В его смерти? – быстро спросил.

Обвинение Лиза пропустила мимо ушей.

– Я думала о его загадочной смерти. Насколько мне известно, он никогда не принимал «Виагру-Плюс».

– Ты в этом уверена?

– Стопроцентно. Я познакомилась с девочкой, работающей в медицинской клинике, которую посещал отец. Вспомнила лесбийскую молодость и для пользы дела пару раз согрешила. Если захочу, кого угодно могу соблазнить, – забыв о тактичности, похвасталась Лиза.

– Не отвлекайся! – резко оборвал я. – Мне достаточно Ричарда!

Лиза недовольно скривила губы.

– Она влезла в его медицинскую карту, сделала поиск по компьютерным базам данных всех медицинских офисов США. Результат ошеломил: он ни разу не обращался к врачам с жалобой на эрекцию, и ни один врач не выписывал ему «Виагру-Плюс». Но даже если бы он обратился к врачам, то это лекарство ему бы не выписали. Сердечникам противопоказан приём сильнодействующих возбуждающих препаратов.

– Значит?

– Значит, это убийство. И тебя под него подставили.

– Допустим. Но чем же объяснить, что упаковка «Виагры-Плюс» с таблетками лошадрина оказалась в кармане его брюк?

– Именно это меня насторожило и натолкнуло на мысль, что его смерть кому-то выгодна.

– Кому?

– Питеру.

– Питеру?

– Больше некому. Он владеет фермой по выращиванию скаковых лошадей, – подтвердила Лиза слова Мигеля. – Папа с Питером были дружны с детства – дома их родителей находились друг от друга в пятистах футах. Оба ходили в одну и ту же школу, играли в одной и той же бейсбольной команде, оба одновременно начали службу в полиции. Насколько я знаю, они даже встречались с одними и теми мальчиками.

– А как же твоя мама? Питер сказал…

Лиза не позволила договорить.

– Виной всему алкоголь. Маме семнадцать, Джейкобу восемнадцать. Когда обнаружилось, что мама беременна, делать аборт уже было поздно. Папа был благодарен ей, она сохранила в тайне их случайную связь и уберегла его от тюрьмы. А Питер об этом знал – он участвовал в той самой студенческой вечеринке. Зашёл в комнату и оказался случайным свидетелем. Всю жизнь он шантажировал отца, что раскроет его подноготную. Принудил к сожительству…

– Но зачем он его убил?

Лиза отрицательно покачала головой.

– Ты перегнул. Он не убивал.

– Мы уже скоро? – захныкала Ханна.

– Ещё сто шагов, – обнадёжила Лиза и строго сказала: «Зря я не взяла коляску».

– Я большая девочка, не хочу в коляске, – всхлипнула Ханна.

– Тогда не нуди, и молча пройди сто шагов. Вон до того здания с яркой вывеской, – указательным пальцем Лиза показала конечную цель маршрута.

– Это далеко, – капризничала Ханна.

– Зато тебя ждёт там мороженое.

Выторговав приз за примерное поведение, Ханна угомонилась, позволив Лизе договорить.

– Папа удачно играл на бирже и, насколько я знаю, накопил несколько миллионов. На моё имя он открыл в банке счёт на миллион долларов, но поставил условие, достаточно жёсткое: я получу его, если докажу, что стала примерной лесби. Он хотел искупить перед нами свою вину и надеялся, что благодаря этому у Ханны будет другая жизнь. Ей он завещал значительную часть своего состояния. Теперь ты меня понимаешь?

– Не очень.

– Я попала в сложную ситуацию. Дело не в деньгах. Легче всего сказать: «нет». Но отец предъявил ультиматум: если я откажусь от его предложения, однажды ты можешь оказаться жертвой электромобильной аварии. Или подавиться рыбной косточкой…

– Хорошая перспектива…

– Я спасла тебя. Ну, а дальше, ты знаешь…

– Хороший же ты выбрала путь спасения.

– Извини, обстоятельства так сложились. С Ричардом к тому времени я тоже… – Лиза на секунду смутилась, – ну, ты понимаешь, что я хочу сказать.

– Чем тебя отблагодарить? Теперь Ричард окажется жертвой аварии.

– Я не такая стерва, – обиделась Лиза. – Питер также настаивал на разрыве с тобой.

– И как хорошая девочка, ты решила всем угодить.

Лиза недовольно фыркнула: «Ты не прав». Молча, прошли метров десять. Она чувствовала себя некомфортно, и, стараясь оправдаться, необдуманно призналась:

– Папа сказал, что после его смерти Питер станет попечителем завещания.

«Вот оно что! – вспомнил я крылатый латинизм: „Cui prodest“ – „Ищи кому это выгодно!“»

Подошли к ресторану. Лиза замолкла. Вокруг скапливались посетители. Из предосторожности мы не вели откровенных разговоров в людных местах. Вошли и остановились в дверях. Впереди в ожидании свободных столиков томились ещё три пары. Ханна не могла стоять на одном месте, вертелась, шумела, привлекла внимание администратора, устремившегося навстречу и пригласившего нас в зал вне очереди.

– Предпочтение – посетителям с детьми дошкольного возраста, – пояснил он очередникам.

Сели за стол, не мудрствуя, сделали заказ, для Ханны еду попросили принести быстро. Малышка устала, глазки слипались. Она сладко зевнула, уложила голову на стол и мгновенно уснула. Улучив момент, Лиза вернулась к прерванному разговору.

– Это я теперь поняла, что Питер вёл двойную игру. – «Она также пришла к этому выводу», – подумал я. – Заметив, что ты нравишься папе, он замыслил чудовищный план: уговорил отца предъявить мне ультиматум. Одна загвоздка, о которой только сейчас я подумала, после смерти отца он стал распорядителем его денег.

– Quid prodest! Ищи деньги!

– Ты прав. Но ты тоже хорош, – упрекнула она. – Когда папа начал за тобой волочиться, вначале мне было смешно. Не думала, что ты примешь его ухаживания. Ты сам виноват в случившемся. Нерадужного легко обвинить в смерти офицера полиции. Пусть даже бывшего.

Теперь, когда всё, или почти всё, прояснилось, не было необходимости себя сдерживать, и я заговорил жёстко, напористо.

– За глаза Питера можно обвинять в чём угодно. Допустим, когда-то он шантажировал твоего отца. Это обвинение ещё следует доказать, и желательно аргументировано. Да, он советовал мне признаться во влечении к твоему отцу. Да, он владелец фермы по выращиванию скаковых лошадей и имел возможность использовать выписанный ветеринаром лошадрин не по назначению. Да, после смерти Джейкоба он получал доступ к его деньгам. Три тысячи «да», но это не объясняет, как флакончик с лекарством оказался