Закон маузера - Валерий Большаков

Спи спокойно, дорогой товарищ… Пок!

Бандит лишь вздрогнул во сне и поник, расслабляя лицо, и не только.

Быстро обыскав его, Кирилл обнаружил в одном из карманов тулупа наган и кучку патронов к нему. Пригодится…

Крадучись, Авинов выбрался к лестнице и спустился вниз.

Избу он обошёл задами, протиснувшись между срубом и конюшней. За домом была сложена гигантская поленница. Обойдём…

А вот и второй пункт нашего следования — эта изба стояла немного наискось, и засевшему на чердаке пулемётчику не была видна площадка перед входом в амбар.

Однако, чтобы выйти к саням, было необходимо пройти мимо, рискуя попасть под перекрёстный огонь — отсюда и во-он с того чердачка. Но всему свой черёд.

Привычным манером забравшись на чердак, Кирилл обнаружил, что пулемётчик не спит — худой, кадыкастый вьюнош, чавкая и причмокивая, поедал солидный ломоть хлеба с изрядным шматом сала.

— И как в тебя столько вмещается? — мягко проговорил Авинов.

Вьюнош с полным ртом дёрнулся, пуча глазки, давясь.

Бесшумный выстрел положил конец его мучениям.

Спустившись, Кирилл направился к третьей избе.

Тут возникли проблемы — приставная лестница отсутствовала. Видимо, ход на чердак вёл прямо из сеней.

Ну что ж, из сеней так из сеней.

Авиновым в этот момент владела холодная решительность, изрядно помогавшая ему в бою.

Иногда её затмевала ярость или боевой азарт — вот тогда и возникали всяческие проблемы, ибо эмоции для воина излишни.

Осторожно поднявшись на высокое крыльцо, он подошёл к двери — и тут же отпрянул, услыхав шаги.

Став так, чтобы створка прикрыла его, когда распахнётся, Кирилл замер.

«Зелёный» вывалился на крыльцо, будучи в изрядном подпитии и делая широкие жесты.

Он с такою силой грохнул дверью, что та едва не пришибла Авинова. Благо Кирилл вовремя выставил ладонь.

— Б-быв-вали дни в-в…сёлые, — мычал бандюга, — н-неделями не пи-ил!..

Шатаясь и спотыкаясь, он спустился по лестнице, замер, покачиваясь и шаря свободной рукой в воздухе (в другой была винтовка), пока не нащупал столб, поддерживавший навес над крыльцом.

— М-мы-кола! — взревел он. — Ты х-де?

И пошёл, выписывая вензеля да волоча за собою винтовку.

Кирилл осторожно выскользнул из-за двери и остолбенел — прямо перед ним, в проёме застыл бандит.

Голый по пояс, с накинутой на плечи дохой и с парой револьверов за ремнём.

«Зелёный» вытаращился на белого офицера, тот — на него, но молодость и дисциплина победили.

Подельник батьки Махно рванул из-за пояса наган, но парабеллум уже стрелял. Пок!

Подхватив обвисшую тушу, Авинов с трудом затащил её в сени. Чертовски мешала папка, елозившая по животу, но делать нечего. Затащив мертвеца в чулан, Кирилл поднялся по узкой лестнице на чердак.

Стропила тут стояли знатные, из обтёсанных брёвен.

Окно чердачное было закрыто, чтобы не дуло, пулемёт «максим» стоял рядом. А где пулемётчик?

Краем уха расслышав шорох, Кирилл резко пригнулся, бросая тело в сторону.

Топор в руках крепкого мужика грохнул об половицы, застревая в доске.

Вырывать обратно своё орудие мужик не стал, метнулся к винтовке, висевшей на крюке. Пуля вошла ему в спину.

Бандит выгнулся, взмахивая руками, будто пародируя птицу, и рухнул.

А «комиссар Юрковский» выдохнул.

— Чёрт бы тебя побрал, урод… — прошептал он.

Выщелкнув обойму, Авинов вставил полную.

Торопливо спустившись с лестницы, он вышел на крыльцо.

Час от часу не легче!

Бандюги решили, что самая пора развлечься.

Двое с винтовками за спиной тащили упиравшуюся девушку в длинном сером платье сестры милосердия.

Волосы её были распущены, девушка — почти девчонка — яростно извивалась, пытаясь хотя бы лягнуть насильников, но те лишь хохотали.

Из конюшни, откуда доносилось фырканье коней, вышел парень с завитым и напомаженным чубом.

Надо полагать, уж он-то считал себя писаным красавцем, хотя маленькие поросячьи глазки, заплывшие жиром, широкий, вздёрнутый нос, удивительно похожий на свиной пятак, полное белое, по-бабьи округлое тело никак не сочетались с канонами мужской красоты.

— Эй! — окликнул он «кавалеров». — Я в доле!

— Ещё чего! — остудил его хотения один из провожатых. — Пробу батько снимет, понял?

— А чего это завсегда ему? — оскорбился «красавчик».

— А ты иди, спроси его самого! — присоветовал второй конвоир. — Он тебе сразу даст ответ!

— Ага! — радостно согласился первый. — Шашкой рубанёт поперёк или всадит тебе в пузо ха-ароший заряд дроби!

— Этта он могёт! — загоготал второй. — Чего лягаешься, курва?

От пощёчины головка девушки метнулась, и волосы закрыли её лицо.

— Пустите! — закричала она. — Пустите меня! Ну что я вам сделала?! Мама-а! Мамочка!

— А тебе ничего и делать не придётся! Мы сами всё сделаем!

— Га-га-га!

— Гы-гы-гы!

«Кавалер», что стоял справа от девушки, был гораздо выше её.

Он стоял, заливаясь дурацким смехом, разевая рот, полный белых зубов.

Чтобы не дрогнула рука, Кирилл поставил локоть на резные перила крыльца. Пок!

Пуля вошла хохотуну в рот, вколачивая зубы в мозг и выпрастывая их на стену конюшни.

Качнувшись, он сложился пополам и растянулся на снегу, щедро сдобренном навозом.

Второй из провожатых сперва обалдел, потом стал искать взглядом стрелка.

Девушка сообразила первой и дёрнулась прочь из его объятий.

Тот выпустил её руку, и медсестричка упала. Теперь пуля девушку не заденет… Пок!

Конвоир отшагнул в последний момент, хлопая по деревянной кобуре с маузером, и пуля угодила ему в плечо. Пок!

Теперь в печень. Ему хватит.

«Красавец» всё это время медленно отступал к конюшне.

Когда упал второй из «кавалеров», он стал неуклюже оборачиваться, чтобы броситься в ворота, но не успел. Пок!

Пуля вошла ему в бочину, просаживая сердце. Готов.

Авинов бросился к ошалевшей девушке, загодя проговаривая слова утешения, причём исключительно в тех выражениях, которыми «зелёные» не пользуются:

— Сударыня, дайте вашу руку! Всё хорошо, слышите? Наденька!

— Д-да, да, — бормотала девушка, колотясь в ознобе. — В-вы офицер?