Отныне и вовек - Даниэла Стил

Встреча с Мартином Шварцем, чек на пару тысяч долларов,посещение Яна в тюрьме, обмен любезностями с Астрид Боннер… Когда же жизньснова станет нормальной?

Ей захотелось чего-нибудь выпить, но не было сил двинуться сместа. В то время как ее мозг по-прежнему лихорадочно работал, телоотказывалось служить. Джесси продолжала вспоминать встречу с Яном в тюрьме. Онаопять дома. Одна.

Он всегда ждал ее по вечерам. Дом был невыносимобезмолвен.., так же была молчалива квартира Джейка, когда она попала туда..,после его кончины… Почему она думала сейчас о брате? Почему продолжала сравниватьего с Яном? Ян был жив. И завтра будет дома, ведь правда? Будет. А что, если…

Джесси боялась закончить мысль. Зазвонил дверной звонок, аона даже не слышала, пока наконец настойчивое дребезжание не вернуло ее вреальный мир. Последние силы ушли на то, чтобы подойти к двери.

Она стояла в полный рост в темноте передней и разговаривалачерез дверь. Джессика слишком устала даже для того, чтобы попытаться угадать,кто бы это мог быть.

— Кто там?

Ее голос с трудом пробивался через дверь. Но он слышал ее. Онпосмотрел через плечо на напарника и кивнул. Второй мужчина медленно пошелназад к зеленой машине.

— Полиция.

Ее сердце упало, потом заработало как паровой молот, и,дрожа всем телом, она прислонилась к стене. Что теперь?

— Да?

— Это инспектор Хоугтон. Я хочу поговорить с миссисКларк. — Он знал, что это была она.

По другую сторону двери Джессика пыталась справиться сискушением сказать ему, что миссис Кларк нет дома. Но «морган» был хорошовиден, инспектор, очевидно, ждал ее возвращения где-то поблизости. От нихнельзя скрыться. Им принадлежала ее жизнь, так же как и жизнь Яна.

Джесси медленно отперла дверь и замерла в неосвещенномхолле. Даже без туфель она была на дюйм выше инспектора. Их глаза встретились.Вся ненависть, которую она не могла не чувствовать из-за предательства Яна,обрушилась на Хоугтона. Его было легко ненавидеть.

— Добрый вечер. Можно войти?

Джессика впустила его в дом, щелкнула выключателем и первойпрошла в гостиную. Она остановилась в центре комнаты, наблюдая за ним и неприглашая сесть.

— Итак, инспектор? Что вам нужно? — Ее тон непредвещал ничего хорошего.

— Подумал, что мы могли бы немного побеседовать.

— О! Даже так. — Она испугалась, но еще большебоялась показать это. А что, если он хотел ее изнасиловать? На этот разнастоящее изнасилование. Что, если… Боже.., где Ян?

— Самый обычный разговор, миссис Кларк.

Они, казалось, кружили вокруг, буравя друг друга взглядами,как смертельные враги. Удав и его жертва. Джессике не нравилась выпавшая ейроль. Он оценил ее красоту, но не показывал этого. Хоугтон ненавидел Яна понескольким причинам.

— Не возражаете, если я сяду?

«Да. Еще как».

— Нет. Пожалуйста. — Она показала ему рукой надиван, а сама опустилась в свое любимое кресло.

— Отличный дом, миссис Кларк. Вы давно здесь живете?

Он посмотрел по сторонам, как будто пытаясь схватить вседетали, тогда как Джессика мечтала лишь о том, чтобы выцарапать ему глаза ивышвырнуть вон. Но сейчас она понимала, что это нереально. Можно ненавидетьполицейских, но нельзя проявлять недружелюбие. Она не виновна, Ян тоже невиновен, и тем не менее она была сама не своя от ужаса.

— Инспектор, это допрос или светский визит? Мой адвокатпосоветовал мне не отвечать на вопросы полицейских в его отсутствие.

Она не отводила взгляда от ноги Хоугтона в темно-бордовомноске, думая о том, не попытается ли он ее изнасиловать.

На инспекторе был блестящий галстук горчичного цвета.Джессику начало подташнивать, она со страхом попыталась вспомнить, приняла лиутром противозачаточную таблетку. А потом вдруг взглянула на него и сразу жепоняла, что убьет его, если придется. Непременно убьет.

— Да, вы имеете право не разговаривать с полицейским,пока рядом с вами нет вашего адвоката, но я хочу задать несколько вопросов и думаю,что для вас будет приятнее ответить на них здесь.

«Большая честь».

— Я лучше отвечу на них в суде. — Но оба прекраснознали, что ей не пришлось бы этого делать, поскольку она была женой обвиняемогои, следовательно, освобождалась от дачи показаний.

— Как вам угодно. — Он встал, собираясь уходить, иостановился у бара. — Вы — алкоголичка? Как и ваш муж?

Вопрос вывел Джессику из себя.

— Нет, и мой муж — тоже нет!

— Да, я так и думал. Он утверждает, что она на негонабросилась, когда они поднялись в номер. Я так понимаю, он спокойно себележал. Не похож ваш муж на алкоголика.

У Джессики упало сердце, а глаза наполнились ненавистью.Этот сукин сын пытался заманить ее в ловушку.

— Инспектор, я прошу вас уйти. Немедленно.

При этих словах Хоугтон повернулся к ней, выражая притворноесочувствие. Но в его глазах кипел тот же гнев, что и у Джессики. Голос его быледва слышен, хотя он стоял в метре от нее.

— И что вы делаете с таким слабохарактерным отребьем,как он?

— Убирайтесь из моего дома! — произнесла она также тихо, все ее тело била дрожь.

— А если он отправится на «отдых»? Найдете себе другогомилашку-жиголо вроде него? Поверь мне, сестричка, он не стоит того. Таких прудпруди.

— Убирайтесь!!! — Слова прозвучали как пощечина.

Хоугтон повернулся и направился к двери. Задержавшись намгновение, он посмотрел на нее:

— До встречи.

Дверь за ним закрылась, и впервые в жизни Джессикапочувствовала тягу к убийству.

В тот вечер инспектор вернулся опять, в десять часов, сдвумя полицейскими в штатском и ордером на обыск. Они перевернули весь дом впоисках оружия и наркотиков.

На этот раз Хоугтон был деловит и официален, он избегалвстречаться с ней взглядом на протяжении всего часа, который они провели вдоме, роясь в ящиках и шкафах, переворачивая белье, потроша ее сумочку накровати, высыпая мыльную стружку и разбрасывая одежду и бумаги Яна по всейгостиной.

Они ничего не нашли. После их ухода она четыре с половинойчаса приводила все в порядок и еще два часа приходила в себя от рыданий. Этимерзавцы над ней надругались. Не в том смысле, в каком она боялась, в другом.Фотографии ее матери лежали, раскиданные по столу, противозачаточные таблеткибыли высыпаны на кухне, половину из них забрали на анализ в лабораторию. Вся еежизнь была разбросана по дому.

Теперь это была и ее война. И она приготовилась к борьбе. Таночь изменила все. Они стали и ее врагами, не только Яна.