Тайник абвера - Александр Александрович Тамоников

Буторин умывался, стараясь не намочить бинт на голове. Его чуть задело осколком, но крови на лице было почему-то много. Он вспомнил, как вчера совсем юная девушка-санинструктор, почти школьница, пока обтирала его лицо тампоном и бинтовала голову, все время шмыгала носом. Промакивая лицо полотенцем, Буторин рассматривал себя в зеркало. Хорош, ничего не скажешь.

В дверь вежливо постучали. Шелестов, стоявший у стола над картой, не поднимая головы, сказал:

– Войдите.

На пороге с виноватым видом появился майор Капитонов, держа в руке солдатский вещмешок.

– Ну, заходите, заходите, – Шелестов удивленно посмотрел на майора. – Что вы там замерли?

– Здравия желаю! – громко поздоровался майор, но потом его голос снова поник: – Эх, влетело мне вчера от начальника Управления. Не должен я был вас пускать на передовые позиции. Охрану должную не обеспечил.

– Это – да, – сразу отреагировал Буторин и повел носом: – А в мешке что?

– Да это зам по тылу велел передать. Он же вас на довольствие, так сказать, принял. Понятно дело, что в офицерской столовой вы бывать не сможете. Так вот, сухим пайком хоть…

– Виноватым вы себя не считайте, Олег Романович, – возразил Шелестов, бросая на стол карандаш. – Не ваша вина, что немцы прорвались на КП батальона. До этого там было безопасно. А вообще-то, о чем можно говорить, когда мы с вами на войне. Поэтому давайте без самобичевания. Рассказывайте, что это за подразделение и как оно себя ведет на передовой. Что необычного, кроме того, что немцы затыкают дыры в обороне тем, что подвернулось под руку.

Буторин посматривал на командира, на представителя Управления контрразведки дивизии и наливал в чайник воду. Комнату им выделили в поселке, здесь размещались инженерные службы тылов Красной Армии, и Буторин быстро договорился с армейскими специалистами. Уже к вечеру у них в комнате стоял приличный самодельный умывальник, два примуса, а под потолком горела лампочка, запитанная от военной дизель-электростанции. Ну а к солдатским кроватям оперативникам было не привыкать.

– Вот что нам удалось установить, товарищ подполковник, – начал Капитонов, повесив на гвоздь у двери фуражку и присаживаясь за стол. – Это сводный батальон из числа курсантов разведшколы «Абвергруппа-104». Данные мы получили от трех пленных, захваченных за последние две недели. Я тогда еще тоже очень удивился такому расточительству. Все-таки поиск подходящих кандидатур для обучения в разведшколе – дело не совсем простое. И убеждения, и здоровье, и умственные, простите, способности должны быть на приличном уровне. А тут из них пехоту сделали. Их ведь готовят по нескольку месяцев, а теперь все это добро – под наши пулеметы.

– Что, прямо вот так в атаки ходят? – Буторин замер у кухонного стола с пачкой чая в руке.

– Хороший вопрос, – кивнул задумчиво майор. – Я вот тоже считаю, что ведут они себя не так, как другие немецкие части. Своих оборонительных позиций у них нет. Бросают ротами и взводами на отдельных участках, где есть возможность прорыва, используют в качестве разведподразделений, участвуют малыми силами во время разведок боем для прощупывания наших позиций.

– Насчет этой абвергруппы что-то есть у вас? Поделитесь.

– Есть, конечно, – кивнул Капитонов. – «Абвергруппа 104» находится в подчинении «Штаба Валли». Это подразделение…

– …мы знаем, – перебил майора Буторин. – Специальный разведывательный орган абвера, созданный в июне 1941 года для организации и проведения разведывательной, контрразведывательной и диверсионной работы против Советского Союза. Подчинялся управлению «Абвер-заграница». В частности, отделу «Валли-2».

– Совершенно верно. С апреля 1944 группой руководит лейтенант Голли Гиндер, агентурный псевдоним «Рихард». Основная часть курсантов – бывшие советские военнопленные и украинские националисты. С 1944 года в «Абвергурппе-104» началось обучение агентов на специальных курсах под руководством бывшего майора РККА Озерова. В это же время была создана штурмовая команда, которая обучала разведчиков переднего края. Группа состояла из добровольцев из числа украинских легионеров и агентов, уже проверенных работой в советском тылу. Во время дислокации подразделения в Гросс-Рерсдорф было организовано обучение в двух группах: первая состояла из русских (10 человек), вторая – из западных украинцев (25 человек). Группы были изолированы друг от друга, при этом украинская группа имела более широкую программу. Группой руководил офицер штаба «АГ-104» некто Макс. Специальными курсами руководил бывший майор Красной Армии Озеров.

– Где базировалась абвергруппа до последнего времени?

– В Пскове, Максим Андреевич.

– В Пскове? – Шелестов с Буториным переглянулись. Оба помнили наставления Платова перед отъездом на передовую.

– Какие части еще стояли в Пскове за время оккупации? – спросил Шелестов.

Капитонов с шумом выдохнул, как будто собирался с силами или с мыслями. Он свел брови над переносицей и стал похож на школьного учителя. Заговорил, глядя на карту, расстеленную на столе, но показывать на ней было нечего.

– Тогда, в 41-м, к Ленинграду первыми вышли 16-я, 18-я немецкие армии и 4-я танковая группа. В Пскове, учитывая, что он всегда был серьезным транспортным узлом, немцы стали формировать свое тыловое хозяйство. Фактически всей группы армий «Север». Нам удалось установить, что в Пскове были расквартированы командование и хозяйственная инспекция группы армий «Север», командование 18-й армии, штаб оперативной команды 1-а (служба безопасности СД), военно-строительная организация Тодта, госпитали. Не обошлось и без разведшкол. В деревне Печки под Псковом разместилась разведывательно-диверсионная структура СД Предприятие «Цеппелин», а в самом городе эта самая «Абвергруппа-104» и разведывательно-диверсионный отдел армейской разведки абвер «Норд – 1-Ц». Примерно с мая 1943 года появились подразделения власовцев, эстонские комендатура и полиция, латышские добровольцы, испанские легионеры из «Голубой дивизии», штаб железнодорожных войск. Временами в городе было расквартировано до 70 тысяч солдат. Постоянный гарнизон имел численность около 20 тысяч.

– Змеиное гнездо какое-то, – усмехнулся Шелестов. – Что-то в городе осталось после ухода этих подразделений? Особенно нас интересуют разведшколы.

– Кто-то уходил в последний момент, паника тоже была, судя по тому, в каком состоянии мы застали помещения, в которых они работали. Но я бы сказал так, что разведшколы ушли первыми и без паники. Как будто нос по ветру держали и сразу поняли, что наступает конец. Ни бумажечки, ни обрывка документа. Все вывезли тщательно и старательно. Все свои архивы.

– Так что их может интересовать в освобожденном Пскове? – поинтересовался Буторин, подсаживаясь к майору.

– А вы полагаете, что их интересует именно Псков? – с сомнением спросил Капитонов.

– Или пригороды, – веско ответил Буторин и стал расставлять на столе кружки. – Будем завтракать и будем думать!

Коган и Сосновский смотрели на командира батальона спокойно и чуть насмешливо. Капитан Логачев никак не мог понять, зачем оперативникам НКВД, да еще прибывшим из Москвы, нужно лезть в пекло пехотной атаки.

– Так они что, из СМЕРШа? – спросил он полкового