Последние Северы - Николай Анатольевич Савин

Месы карт-бланш и время на организацию власти по своему усмотрению. Меса этим и занялась, убирая тех, кого считала опасным, и назначая своих людей на важные посты. Несомненно, политика правительства Месы вполне устраивала римское общество в тех условиях. Отношения с армией, стоявшей на границах, видимо, ограничивались минимумом, но сирийкам повезло – империя жила в условиях полнейшего мира, если не считать мелких набегов германцев на Рейне. В провинциях тоже было тихо, за исключением восточных, где лучше понимали суть религиозных реформ Гелиогабала и сразу определялись – поддержать их или нет. Например, семь восточных городов, чеканивших свою монету, отнеслись к Гелиогалалу положительно. Это были Александрия Египетская, Неаполь в Самарии, Элия Капитолина (Иерусалим) в Иудее, Лаодикея в Сирии, Иераполис и Аназарб в Киликии, и Юлиополь в Вифинии. Они изображали чёрный камень Элагабала на своих монетах. На монете города Сарды в провинции Азия запечатлен праздник под названием Элагабалия. Фестиваль был связан с введением культа этого бога. Надписи добавляют к этому списку еще два города. В Атталии в Памфилии городской совет и народ посвятили надпись Элагабалу. На другом конце империи – наш единственный пример с латиноязычного Запада – в Альтаве в Мавритании в 221 году, те, кто «владел землей» (possessores), построили храм Элагабалу на деньги, собранные за счет пожертвований. Возможно, храм Элагабала был и в Фаустинополе в Киликии.

Таким образом, культ Элагабала существовал всего в одиннадцати городах империи, насчитывавшей более тысячи греческих полисов, а также много городов на Западе. Вряд ли мы чего-то не знаем в этом плане, следы бы остались непременно. Да и мотивы принятия новой веры указанными городами понятны. Это были либо городки, через которые проезжал поезд императора, либо хотевшие улучшить свой статус и находившиеся в конфронтации с соседями. Несмотря на все «разговоры», исходящие от императора, популярность его бога по всей империи была необычайно низкой. И испортил всю политику сам Гелиогабал, усилиями которого римляне быстро теряли доверие к «возрождённой династии».

Он отказался от греко-римской культуры и образа жизни, противопоставив себя имперскому обществу. Его жизненный выбор, бессознательный, конечно, ибо вряд ли Гелиогабал в пятнадцатилетием возрасте мог и хотел составлять себе философские концепции, составляли религия, секс и развлечения. Ну, ещё была общественная жизнь, хотя последний элемент был вынужденным. Дело в том, что не всех аспектов роли императора можно было полностью избежать. Например, Гелиогабал не всегда мог избежать роли судьи, хотя и там, по словам Диона Кассия, жеманничал. Всю работу за него вели секретари. На этот счёт в Кодексе Юстиниана сохранилась пара юридических документов из числа, так называемых, «ответов на петицию».

Первый, опубликованный 19 февраля 222 года от имени Гелиогабала и его двоюродного брата Алексиана, в тот момент усыновленного Цезаря, или наследника, был адресован солдату по имени Аврелий Марон. Его стоит процитировать полностью.

«Если ваш отец продал свой дом, принужденный силой, это не будет считаться действительным потому что это было сделано недобросовестно; ибо продажа, основанная на недобросовестности, недействительна. Поэтому наместник провинции, когда к нему обратятся от вашего имени, должен использовать свои полномочия, тем более что вы заявляете, что готовы вернуть покупателю то, что было уплачено в качестве цены».

Документ вполне разумный и взвешенный. Другой, изданный шестнадцатью днями ранее – о юридической процедуре, поручительстве и расходах – еще суше. Но являются ли эти документы настоящими словами Гелиогабала, показывающими совершенно неожиданную сторону своего персонажа: серьезного и исполнительного молодого человека с юридическим складом ума? Вероятно, нет. Похоже, что это Антипатр, секретарь Септимия Севера, заслужил похвалу за то, что составлял императорские письма в нужном величественном тоне [Harry Sidebottom: The Mad Emperor. Heliogabalus and the Decadence of Rome. Oneworld, London 2022. S. 186].

Точно так же не мог Гелиогабал полностью отказаться от личного решения проблем провинциалов. В этом смысле характерным является эпизод с эммауской делегацией. Когда деревня Эммаус в Палестине была разрушена землетрясением, делегация, возглавляемая христианским ученым Юлием Африканом, была отправлена к императорскому двору. Гелиогабал, по-видимому, выделил деньги и позволил восстановить Эммаус как город Никополь. Вероятно, в честь этого события, в Эммаусе был воздвигнут камень с памятной надписью в благодарность за щедрость императора. Два более поздних христианских писателя – Евсевий и Иероним – датируют посольство 221 годом.

Это интрига: христианин обращается к первосвященнику Элагабала в Риме. Современная наука попыталась подтвердить историчность этой встречи двумя способами. Во-первых, утверждается, что надпись из Эммауса называет бога Элагабалом. Но на поврежденном камне сохранились только буквы «ЛАГА». Между G и А есть пробел, что говорит о том, что они принадлежат к разным словам. Так что, это не доказательство. Второй момент, действительно, интересен, но только как косвенное подтверждение. Это текст «Хронографии», написанной Юлием Африканом. Ныне сохранившаяся лишь во фрагментах, это была монументальная хроника почти шеститысячелетней истории от сотворения мира до 221 года нашей эры. Возможно, «Хронография» была преподнесена в подарок императору по случаю посольства и, возможно, даже была посвящена ему. Интересен год окончания «Хронографии». Этот год – 5723 для христиан; 974 с момента основания города для римлян – не содержал ничего такого, что могло бы послужить кульминационным финалом книги. Им могло быть только то самое посольство, которое возглавлял Секст Юлий Африкан.

За исключением одного момента у Лампридия, ничто не указывает на то, что Гелиогабал проявлял какой-либо интерес, не говоря уже о симпатии к христианству – незаконному культу, который Тацит описал как «смертельное суеверие». И вот, реальная история вполне благосклонного и дружеского общения Гелиогабала с одним из христианских апологетов. Конечно, бывает всякое. У Гелиогабала могло был хорошее настроение, он мог порадоваться встрече с земляками (относительными, конечно). Но как Африкан не увидел печати смертных грехов на Гелиогабале? Ведь он был умным человеком. Неужели политический конформизм был свойственен и «отцам церкви»? Гадать бесполезно, но «как это часто бывает, как раз в тот момент, когда мы думаем, что приблизились к Гелиогабалу, узнали о нем что-то определенное, император снова ускользает, мучительно недосягаемый» [Harry Sidebottom: The Mad Emperor. Heliogabalus and the Decadence of Rome. Oneworld, London 2022. S. 188].

И ведь общение Юлия Африкана с императорской семьёй успешно продолжалось. Два других более поздних автора – Георгий Синкелл и анонимный хронист Пасхалий – датируют посольство из Эммауса временем Александра Севера. Это, видимо, произошло потому, что при Александре Африкан вернулся и даже поселился в Риме. Юлий Африкан посвятил Александру еще один труд, «Узоры» объёмом в 24 книги, и был назначен им заведовать императорской библиотекой в Пантеоне. Дело,