Последние Северы - Николай Анатольевич Савин

– придумывать новые приправы к кушаньям; чье изобретение нравилось ему, тому он давал наибольшую награду: он дарил шелковую одежду, которая была тогда редкостью и потому высоко ценилась, а тому, чье изобретение было ему не по вкусу, он приказывал все время есть это кушанье самому, пока он не придумает чего-либо лучшего [Элий Лампридий. Гелиогабал XXIX]. И опять ничего особенного. Сейчас тоже существуют подобные телепрограммы. В отличие от многих современных авторов, мы не пытаемся выгородить и оправдать Гелиогабала, зачем искать недостатки там, где их нет.

Гелиогабал отличался любовью к пышной роскоши и вычурности. Это тоже вряд ли можно счесть смертным грехом. Не более, чем плохим вкусом и особенностями гомосексуальной психики. Он носил тунику – всю в золоте, носил и пурпурную, носил и персидскую – всю в драгоценных камнях, причем говорил, что он отягчен бременем наслаждения. Он носил на обуви драгоценные камни, притом разные. Он любил надевать диадему, украшенную драгоценными камнями, для того, чтобы от этого становиться красивее и больше походить на женщину [Элий Лампридий. Гелиогабал XXIII].

О Гелиогабале говорили, что он первый из римлян стал носить одежду из чистого шелка – полушелковые в то время уже употреблялись. Но мы знаем, что ещё до Гелиогабала шелковой одеждой пользовался Калигула (Светоний. Калигула 52). Вообще же, ношение шелковых одежд считалось признаком изнеженности. При Тиберии «было принято постановление, воспрещавшее… унижать мужское достоинство шелковыми одеждами (vestis serica)» (Тацит. Анналы. 2. 33.1). «Хорошие императоры» отказывались от ношения шелковых одежд (Александр 40. 1; Аврелиан. 45. 4; Тацит 10. 4). В Кодексе Феодосия есть закон, принятый в 384 году, запрещающий частным лицам дарить шелковые одежды (С. Theod. 15.9. 1).

После обеда он часто появлялся перед всеми в далматике– просторной длинной тунике из белого далматского шелка с широкими рукавами до запястий и с пурпурными полосами спереди. Ношение этой одежды тоже считалось римлянами признаком изнеженности.

Он первым из частных людей в Риме, а потом и как император – стал покрывать ложа золотыми покрывалами. У него были ложа, сделанные из массивного серебра. Сам он спал на постели, покрытой заячьим мехом или пухом куропаток.

В то, что Гелиогабал никогда не носил стиранное белье и называл нищими тех, кто пользовался стираным, поверить можно, но вот в то, что он никогда не надевал два раза одну и ту же обувь, не надевал по два раза даже кольца, а драгоценные одежды часто рвал – это, конечно, чистые анекдоты. По утверждению Лампридия, Гелиогабал даже испражнялся в золотые сосуды, а мочился в мурриновые и ониксовые. Видимо, это тоже оговор, хотя и укладывающийся в характер императора-извращенца.

Он всегда сидел либо среди цветов, либо среди дорогих благовоний. Он устилал цветами столовые и ложа, и портики, и гулял по ним. Гелиогабал явно не любил плохих запахов, поэтому его слуги окропляли плащи зрителей на состязаниях эссенцией дикого винограда. Он купался в водоемах только в том случае, если туда были влиты ценные душистые мази или эссенция шафрана. [Элий Лампридий. Гелиогабал XIX, XXIV].

По этому поводу даже был сочинен анекдот, рассказывающий о том, как в своих столовых с раздвижными потолками Гелиогабал однажды засыпал своих прихлебателей таким количеством фиалок и цветов, что некоторые, не будучи в силах выбраться наверх, задохнувшись, испустили дух.

Он завёл привычку устраивать пиры с сервировкой различных цветов – сегодня, например, зеленого, на другой день– бледно-зеленого, на третий – голубого и так далее, в течение лета каждый день меняя цвет. Передвигался он исключительно на украшенных драгоценными камнями и выложенных золотом повозках. Кортежи его тоже отличались пышностью. Согласно Лампридию, в бытность свою еще частным человеком он всегда брал с собой во время путешествий не меньше шестидесяти повозок, причем бабка его Бария кричала, что он растеряет все свое состояние. Став императором, он, говорят, возил за собой даже шестьсот повозок, утверждая, что персидский царь совершает путешествие с десятью тысячами верблюдов, а Нерон отправлялся в путь, имея с собой пятьсот парадных колесниц.

Гелиогабал первым из императоров завел серебряные самоварящие сосуды (authepsa) и серебряные котлы с резными украшениями; иногда, порнографическими.

Похоже, что Гелиогабал был кулинаром-любителем. Наши источники подают это как очередное извращение, поскольку для римского императора это было неподобающим занятием, однако, для нас в этом нет ничего необычного. Разве что, и в этом деле Гелиогабала часто заносило.

Чтобы не скучать, Гелиогабал разнообразил свои застолья. Бытовала у него такая форма обедов: один день он ел кушанья только из фазанов и все блюда приказывал делать только из фазаньего мяса, точно так же в другой день – из цыплят, в третий – то из одной рыбы, и так далее [Элий Лампридий. Гелиогабал XXXII].

Пока мы видим перед собой вполне обычного человека с причудами и недостатками, но креативного и увлекающегося. Если бы Гелиогабал ограничился только этим!

Однако, это было не так. То, что мы описали, было лишь небольшой частью его характера и образа жизни. Дальше пойдёт погорячее.

Собственно, смысл жизни для Гелиогабала состоял в придумывании каких-нибудь новых наслаждений, большинство которых были вычурными и пошлыми или откровенно развратными. Всё это сочеталось с паясничанием.

Например, Гелиогабал был безумно расточителен. Стоимость его обедов была ошеломляющей; никогда не меньше 100 000 сестерциев. Лампридий рассказывает, что собак он кормил гусиными печенками. Он сыпал в ясли своим коням грозди апамейского винограда; попугаями и фазанами он кормил львов и других животных. Однажды у него в продолжение десяти дней подавали горох с золотыми шариками, чечевицу с кошачьими глазами, бобы с янтарем, рис с белым жемчугом. Кроме того, жемчугом, вместо перца, он посыпал рыб и трюфеля. Фрукты он соединял с цветами и драгоценными камнями. Это смешение съедобного с несъедобным, но дорогим, как бы предлагало гостям возможность не только поесть, но и одариться, если не подавишься. Что-то из рассказанного, конечно, анекдоты, но, определённо, не всё.

«Он устраивал бассейны для плавания с морской водой, притом далеко от моря, опорожнял их в то время, когда некоторые его друзья плавали в них, и снова наполнял водой с рыбами. В одно мгновение он наполнял водоемы вином, приправленными розами и цветами роз, и мылся со своими приближенными, устраивая в то же время горячие ванны из нарда (эфирного масла). В светильники у него вместо масла наливали бальзам. В своем дворце, в саду он устроил летом снежную гору, привезя снег издалека. Он посыпал золотым и серебряным порошком портик, жалея, что не может употребить таким же образом и янтарь. [Элий