Стокгольм delete - Йенс Лапидус

– Зачем мне снимать видео телефоном? Зачем мне все эти продвинутые игры? Одни нервы… Я уже наелся. С меня хватит. Ты понял?

– Понял, понял. Вам не нужен новый телефон. Вполне можно обойтись и старым.

– Как тебе сказать… внуки все время посылают эти чертовы картинки. Как не посмотреть…Только снимают все что ни попадя – жратву, собственные ногти, одежку, кофейник с кофе…

Габбе отпер дверь в одну из спален. Для этого пришлось выкопать ключ из цветочного горшка.

В комнате никакой мебели, кроме двуспальной кровати и встроенных шкафов. Старик открыл дверцу шкафа. Там в два ряда стояли большие картонные коробки, совершенно одинаковые, с надписью: «Ящик для переезда».

Никола помог вытащить эти ящики. Составили их на полу. Габбе взялся за ручку, которую Никола ни за что бы не заметил – одна из частей деревянной рамы оказалась ручкой. Вот оно что… За задней стенкой гардероба – тайник.

В тот раз было по-другому. Тогда Габбе просто вручил им тяжелый пакет.

Ничего подобного Никола никогда не видел. Если бы его взяли сейчас… он получит такой срок, что выйдет на свободу ровесником Габбе.

На стене висели «штуки». Два «Глока-17», три «АК-5», «калашников», несколько пистолетов «ЗИГ-Зауэр», «Мини-Узи». На полу коробка – то ли с динамитом, то ли с пластидом. И венец всего – какое-то зеленое сооружение, похожее на кусок канализационной трубы с рукояткой.

– А это еще что? – стараясь выглядеть непринужденно, спросил Никола.

– «Карл Густав», – ухмыльнулся Габбе. – Базука. Лучшая в шведской армии. Исак брал у меня такую штуку, когда эти фраера из Стокгольма пытались пустить здесь корни.

Никола знал, о чем идет речь. Два трупа и четыре взорванных машины.

– Я посчитал, тебе будет интересно посмотреть мое хозяйство.

Николу начало тошнить. Он должен взять два пистолета и ничего больше. Никаких базук.

Он раньше только один раз был у Эмили. В середине дня. А сейчас, вечером, в квартире творилось черт те что. Одежда брошена на кухонные стулья, точно как у известного дизайнера… забыл фамилию этого жулика. Колготки на полу в холле, а на кухонном столе газеты и журналы вперемешку с хлебными крошками и немытыми кофейными чашками. Тедди удивился – никогда не думал, что Эмили может допустить у себя в доме такой бардак. Но запах, ее запах, что он отметил в лифте, остался. У Тедди редкостное обоняние: запах человека для него уникален, как ДНК.

Наверное, только что из душа, волосы еще влажные.

– Извини за беспорядок, – сказала она. – Сделала попытку собрать газеты, махнула рукой и засмеялась. – Я в процессе перестройки. Переделываю квартиру.

– Переделываешь? И что будет?

– Я пошутила. Извини. На работе уйма дел, не хватает времени прибраться.

Она выжала тряпку и протерла маленький круглый кухонный стол.

– Что-нибудь выпьешь?

– У тебя виски есть? – Он почувствовал неловкость: не понравилось, как прозвучал вопрос.

– Виски нет. Есть портвейн, коньяк и джин.

– Тогда коньяк.

Эмили залезла на стул и достала бутылку из шкафчика над холодильником. Он обратил внимание, что ногти на ногах не накрашены. Коньяк был не из дорогих, и бокала подходящего у нее не нашлось. Но вкус неплохой. Скованность через пару минут как рукой сняло.

Собственно, почему он должен смущаться? Это, в конце концов, ее предложение – встретиться у нее дома. То, что они не могли встретиться в адвокатуре, понятно. Но почему сын Матса Эмануэльссона назвал его имя? «Попроси Тедди понять». Что он должен понимать?

– Ты можешь зайти ко мне домой? Надо поговорить, – сказала она.

– Последний раз, когда мы виделись, ты была не особенно расположена к разговорам.

– Перестань… что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду лифт в конторе. Несколько недель назад.

– Ты тогда тоже слова не сказал. Но сейчас другое дело. Мы с тобой оказались в одной лодке.

Она права. В одной лодке. Их связал Беньямин. А у Тедди к тому же чудовищный долг перед семьей Эмануэльссон. Вечные угрызения совести.

Он осторожно прислонился к закругленной спинке стула. Стул заскрипел так, будто собрался тут же развалиться под его тяжестью.

– Хорошо… В каком порядке будем говорить?

– О чем ты? Какой порядок? Расскажи мне, в чем дело, а потом помоги – завтра будет решаться вопрос о мере пресечения.

Тедди решил не испытывать прочность стула и подался вперед. Стул, как ему показалось, облегченно крякнул.

Он помолчал, подыскивая нужные слова.

– Я не уверен… мне тоже многое непонятно. Но в любом случае – я знаю больше, чем ты.

Он рассказал о похищении девять лет назад. Рассказал о надзирательнице по имени Сара, которая начала копаться в его деле. Потом Матс Эмануэльссон покончил с собой. Тедди попросил приятеля, Луке Уденссона, разобраться, что же, собственно, произошло. Хакер Луке в конце концов дохакался: у Матса был либо компьютер, либо жесткий диск с фильмами. В общем, кто-то хотел любой ценой помешать их разглашению. Что-то связанное с педофилией, какие-то любители малолетних.

Эмили слушала, не перебивая, и он никак не мог определить, удивлена она или испугана. А может, и то и другое.

Тедди посмотрел на часы – час дня. Почему-то он все время косился на свое неясное отражение в оконном стекле. Темно-русые волосы отросли, после тюрьмы он стригся всего два раза. Толстоватый нос, большие глаза – в отражении они казались еще больше. Темные горизонтальные овалы. В тюрьме ему вырвали зуб, но его недавно заменили имплантатом, который стоил бы ему четырехмесячного оклада в «Лейонс», если бы не покрывался какой-то таинственной страховкой для работников адвокатуры.

Тедди сделал маленький глоток. Коньяк определенно приличный, хоть и недорогой.

– Я не знаю, что хочет Беньямин. Но знаю точно, что я тысячу раз раскаялся в пакости, которую сделал его отцу. И я сказал ему об этом. Так и сказал – я виноват перед твоим отцом. А теперь Беньямина подозревают в убийстве… наверняка как-то связано с Матсом. Иначе он не просил бы меня «понять».

Эмили удивленно подняла голову.

– Что значит – связано? Как?

– Я ничего не знал о Матсе ни до, ни после его самоубийства. Все, что я знаю, – как я его повязал.

Они разложили принесенные Эмили документы. Прокурорское обоснование продолжения содержания подозреваемого под стражей было на редкость кратким. В настоящий момент Беньямин считался задержанным – не больше четырех суток. Чтобы продлить этот срок, требуется решение суда.

Готовый бланк, одна страница.