Лют - Дженнифер Торн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 69
Перейти на страницу:
шепчет он мне в самое ухо. – Немножко подбодрить нас обоих.

– Как? – недоуменно улыбаюсь я.

– Есть кое-какие идеи.

Боже правый, мы на церковном кладбище, и сейчас десять утра, но его по голосу, по тому, как он ко мне прижимается, я прекрасно понимаю намек. Взявшись за руки, мы спешим за ворота, и перед тем, как войти в деревню, я успеваю потереться губами о плечо мужа.

– Компания перед «Головой датчанина» увеличилась в полтора раза: к старикам присоединился констебль Брайан – в руке наполовину опорожненная кружка, велосипед прислонен к двери. Доброе утро! – здоровается Хью. – Тим, кажется, я нашел нового арендатора на пастбища Элдинга! Один фермер из Корнуолла хочет осенью отправить туда своих овец.

Тим Бланшар задумчиво разглядывает свой эль.

– Сколько голов?

– Мериносы, примерно полсотни. Хочу поговорить с ним, когда все закончится, и вы тоже приходите.

Тиму явно приятно это слышать, а Ленни Джойнер вскакивает из-за столика с криком:

– Да будет вам о делах толковать! Выпей с нами, парень!

Хью расплывается в улыбке, выразительно пожимает плечами.

– В другой раз! Обещаю!

Из окна высовывается лысая голова Иэна Пайка, через плечо перекинуто барное полотенце.

– Кто это тут называет лорда Тредуэя парнем? Долго еще хулиганить будешь, старый ты гриб?

Ленни вскидывает руку с кружкой.

– До самой смерти!

– На это компания реагирует бурным одобрением. Когда мы проходим мимо паба, все они сдвигают кружки и нестройным хором провозглашают тост: До самой смерти!

Гляжу на них, вывернув шею, чувствую, что и сама готова поймать смешинку. Единственный, кто не покатывается со смеху, – констебль Брайан. Он сосредоточенно потягивает напиток, скосив глаза к носу. Видимо, так он наслаждается веселым безумием. И внимательно следит за обстановкой, хоть по нему и не скажешь.

– Я-то запросто могу назвать себя последним героем, – кудахчет Ленни, выпятив грудь.

Тим награждает его хорошим тычком.

– Не испытывай Лют, а то Лют испытает тебя!

Последний герой? О чем это он?

Гомон за спинами утихает, только когда мы ступаем на нашу длинную подъездную аллею. Хью берет меня за руку, наши пальцы переплетаются. Шагая в ногу, мы минуем стены древнего замка, ныне высотой всего по плечо, все в пятнах зеленого мха, но по-прежнему крепкие. Преграда. Мы снова на своей территории, и я чувствую, как расслабляются наши тела. За строем вязов лужайку перед домом не разглядеть, но я слышу радостные голоса детей и Эйвери. Судя по звукам, они играют в мяч на заднем дворе.

Пойдем?.. – вопросительно смотрю на мужа. Он останавливается, на губах играет улыбка. Пятится, тащит меня за собой, прочь с аллеи, мимо аккуратной шеренги приветливых вязов в высокую траву и заросли ежевики. Удивленно гляжу на Хью – в смятении от момента, – но он не оглядывается и, словно конь в шорах, рвется вперед, увлекая меня следом. Я не дышу, пока мы не огибаем полуразвалившийся сарай для садового инструмента. Хью оборачивается ко мне; от улыбки нет и следа, теперь он хищник.

Он берет меня за локти и прижимает к стволу бука, его губы уже скользят по моему подбородку, спускаются к шее и ниже, зубы теребят пуговицы моей накрахмаленной голубой блузки.

Я обвиваю руками его шею и, пока он стягивает с меня джинсы, шарю взглядом по сторонам: не подсматривает ли за нами кто-нибудь из-за сарая, – но перед глазами все плывет, я вижу только Хью. Низкие густо покрытые листьями ветви колышутся, точно зеленые опахала, утреннее солнце припекает землю, ствол впивается мне в спину, теплый влажный рот Хью – мне в губы.

Он усаживает меня на невысокую развилку и встает в кольцо моих бедер, перешагнув через стреноженные джинсами щиколотки. Я держусь рукой за сук, Хью осторожно входит в меня. С каждым толчком мои ногти царапают ствол, обдирая кору, так что в конце концов в воздухе начинает пахнуть живицей. Вжимаюсь ртом в ложбинку над ключицей Хью, стараюсь не стонать.

Издалека доносится детский смех. Солнце пробивается сквозь зажмуренные веки, и я больше не могу сдерживаться. Отпускаю сук, еще сильнее притягиваю Хью к себе, в себя, кричу, уткнувшись ему в шею, но это не помогает приглушить звук. Все как будто взрывается фейерверком, меняет форму.

Несколько мгновений мы тяжело дышим. Хью прислоняется головой к моей щеке, от него сладко пахнет потом. В вышине перепархивает с ветки на ветку птичка.

Хью со вздохом целует мое плечо, выходит из меня и делает шаг в сторону. Я натягиваю трусики, в который раз за день задаваясь вопросом, не сон ли это. Нас никак не назовешь романтичной парой из разряда «давай сделаем это по-быстрому, пока детишек нет дома». Кроме того, после рождения Эммы мы всегда предохраняемся.

– Значит, пробуем завести третьего? – вполголоса интересуюсь я, застегивая джинсы.

Это шутка. Хью не смеется.

Третий не помешает, верно? – Его пальцы забираются мне под блузку, ласкают кожу ниже пупка. – Еще одна жизнь. Десять минут назад я бы, может, с ним и поспорила, но это мгновение наполнено такой гармонией и покоем, что идея обзавестись третьим ребенком кажется реальной, осуществимой и даже прекрасной. Она требует отдельного разговора, более серьезного и долгого, чем этот, и все же – почему бы нет? А если то, что сейчас произошло, приведет к результату, мы примем все как есть.

Я хочу погладить густую шевелюру Хью, но он обиженно сопит и отстраняется. Он смотрит вдаль, за сарай, вместо нежности во взгляде холодная печаль. С таким же выражением лица он меряет шагами кабинет, обдумывая, как решить проблему с тарифами.

Видеть его таким – для меня эмоциональная травма. Внезапно в голове снова звучат негромкие слова Хью: «Еще одна жизнь». Вспоминаю раскрытые книги на его столе, списки тех, кто остался на Люте. Нет, не может быть, чтобы он имел в виду это.

Резко одергиваю блузку и с намеренной решительностью шагаю обратно к подъездной аллее.

– Дети скоро проголодаются. Устроим пикник?

– Ты иди, у меня еще кое-какие дела. Невероятно, как быстро страсть во мне сменяется раздражением. Давным-давно минули наши головокружительно счастливые первые месяцы вместе, те сумасшедшие дни на борту лайнера, когда мы прогуливались по палубам в компании бабули, но при всякой возможности уединялись в роскошном люксе Хью; когда он получил известие о смерти отца и я сливалась с ним и его горем; когда мы посадили бабулю на самолет до Флориды, а сами улетели на Лют на похороны. Далее последовали месяцы чистейшего гедонизма, целые лето и осень в калейдоскопе залитых солнцем европейских городов, когда мы почти не вылезали из гостиничных номеров, покидая их, исключительно

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 69
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?