Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец

– Да уж! «Одна бабка сказала» – чудовищнонадежный источник! – одобрил Эссиорх. – В общем, дальше было так.Матвей Багров отправился на кладбище. Он заметил, что одна из могил разрыта ирядом с ней стоит открытый гроб. Заглянув в него, он увидел совсем прогнившегомертвеца. Правая рука у него была отрублена по локоть. С одной рукой мертвяк несумел закопаться. Первые же лучи солнца убили его. В изголовье гроба лежаликошель с золотом и небольшая книга в кожаном переплете. Матвей взял ее. Взялпотому, что последнее время у него была дикая, просто ненормальная тоска попечатному слову. Ему захотелось открыть книгу, но рана внезапно заныла таксильно, что он едва не упал. Он понял, что должен обратиться к кому-нибудь запомощью. Хромая, он покинул кладбище и вдоль подножья Лысой Горы пошел вдеревню. Внезапно кто-то окликнул его. Он увидел старца, сидевшего на камне.Старец был в холщовой длинной рубахе, с белой бородой. Вокруг головы –берестяной обруч. В руке – посох.

«Что лежит у тебя в мешке, дворянский сынМатвей Багров?» – спросил старец суровым голосом.

«Сабля и пистолеты», – отвечал Багров,как-то сразу ощутив, что старик знает о нем все.

«А еще что?»

«Книга».

«Где ты взял ее?»

Матвей ответил, не умолчав о шалаше иотрубленной руке. Старец кивнул.

«Мертвый ростовщик украл мою книгу. Она быламне нужна, но я, по наложенному заклятию, не мог вернуть ее сам. Он прогнил.Ему понадобилась свежая кровь. Он пришел за твоей и лишился руки. Ростовщикзнал, что рука не прирастет, пока ты жив, и что первые же лучи солнца егоуничтожат, и потому звал тебя всю ночь разными голосами. Ты не откликнулся,стоял в воде и сохранил жизнь. Позарься ты на кошель с золотом из его гроба, товскоре умер бы. Открой книгу и прочитай хоть строчку – тоже умер бы».

Тут старец испытующе посмотрел на Багрова.

«Хочешь стать моим учеником? – предложилон. – Ты можешь отказаться, но тогда умрешь от раны. На ногтях мертвецабыл яд. Вскоре твоя нога распухнет, и гнилая кровь поднимется к сердцу».

– И Матвей Багров стал егоучеником? – спросила Ирка.

– Именно. Но лучше бы он этого не делал ипогиб от яда.

– Почему?

– Потому что его учителем стал волхвМировуд, практиковавший всеначалие. Он считал, что добро и зло части единогоцелого, как день и ночь, не могут существовать отдельно друг от друга, и потомурастворены в каждом человеке в той мере, в которой зачерпнулось при рождении…День побеждает ночь, чтобы через какое-то время быть вновь побежденным ночью.Так и зло с добром ведут давнее, но довольно дружелюбное сражение с заведомоясным концом. Более того, если бы день вдруг победил ночь, то самому днюпришлось бы делиться на две части – ну, скажем, утро или вечер, и вновьсражаться, но уже друг с другом. Бороться со злом, конечно, надо, но в целомоно естественно, как насморк или аппендикс. Вот примерно так и рассуждалМировуд. Скверное такое представление! – с негодованием сказал Эссиорх.

– Что же в нем скверного?

– Если изначально признать злоестественным и нормальным, исчезает необходимость становиться лучше. Да и зачембороться, с чем, если мрак существует в тебе, так сказать, на законныхоснованиях? Человек говорит себе: я такой, потому что я такой уродился, и несобираюсь меняться. Даже гордится своими недостатками. Захочу – буду творитьсвет, захочу – мрак. И как только он решает так, то сразу начинает скатываться.И знаешь, почему? Зло, увы, в целом увлекательнее добра, и стоит открыть емумаленькую лазейку, оно в короткие сроки захватывает все строение… А потом,только потом уже – показывает свое истинное лицо, лицо смрадного трупа!.. Нонас сейчас интересуют даже не взгляды Мировуда, а Матвей Багров, – отрезалЭссиорх.

Когда волхв встретился с Багровым и взял его вученики, Мировуду оставалось жить не больше года. Волхв знал это точно. Некогдав ранней юности он выпил магический напиток, дававший ему ровно тысячу летжизни и ни на миг больше. И вот время иссякало, а ученика, которому бы онпередал свои знания и силы, у него не было. Вероятно, дело было в том, чтоМировуду требовался особый ученик, и он знал, что рано или поздно, пусть даже впоследний год, такой появится и он сможет передать ему…

– …знания! – услужливо подсказалаИрка.

Эссиорх поднял на нее укоризненные глаза.

– Не только знания! Мировуд был последнимхранителем Камня Пути – одного из самых жизнерадостных, самых важных артефактовэтого мира. Пока волхв был жив, мрак не мог завладеть Камнем. Вот после егосмерти – другое дело! Мировуд знал, что стоит ему закрыть навеки глаза, каксотни и тысячи рук потянутся к Камню.

– И Багров должен был стать его новымхранителем?

– Разумеется. Но Мировуд не заблуждался.Он знал, что с Багровым никто из магов, особенно из темных, церемониться небудет. Одно дело он сам, и совсем другое дело – мальчишка-ученик. Через Багроваперешагнут и Камень отнимут. И тут уже сабелькой не отобьешься, пистолетиком неотстреляешься, на лошадке не ускачешь… – сказал Эссиорх.

Ирка посмотрела на портрет. Тот, казалось,внимательно слушал и втайне смеялся. Во всяком случае, уголки его губ былислегка приподняты.

– Но волхв все равно взял его в ученики?Почему? – спросила она, глядя не на Эссиорха, а на мальчишку на портрете.

– У Мировуда существовал план. И планэтот сработал, хотя, лопни у меня шина, я не знаю, в чем он состоял! И никто незнает. Но все очень хотят узнать, причем именно сейчас. Иначе мы не стояли бы стобой перед уворованной из музея картиной! – сказал Эссиорх с досадой.

Он подошел к окну и выглянул наружу. Намаленьком балкончике ворковали голуби. Один из них изредка,кругло-подозрительно, с птичьей оглядкой, посматривал в стекло. ЗаметивЭссиорха, он спохватился и с удвоенным рвением стал клевать несуществующиекрошки.

– Чей-то ученик с Лысой Горы! Шастаюттут, понимаешь, собаки страшные!

– Откуда ты знаешь?

Хранитель усмехнулся.

– Да уж знаю. Город просто переполненмагами и шпионами всех мастей! Я даже не говорю о комиссионерах, которых всюдукак пыли! Все равно не подслушаешь, братец! А что подглядишь, тозабудешь! – сказал он голубю.

– Забудет? А если нет? – спросилаИрка с опаской.