Крещение огнем - Анджей Сапковский

– Девочку, – начал он все сильнее изменяющимся голосом,– поймал не дракон или злой волшебник, не пираты похитили ее ради выкупа. Онане сидит в башне, в застенке или в клетке, ее не пытают и не морят голодом. Всесовсем наоборот. Она спит на дамасте, ест с серебра, носит шелка и кружева, всяувешана драгоценностями, того и гляди ее коронуют. Короче говоря, онасчастлива. А какой-то ведьмак, которого злой рок когда-то случайно поставил унее на пути, надумал это счастье порушить, уничтожить, растоптать дырявымиопорками, которые ему достались в наследство от какого-то дохлого эльфа. Так?

– Не это я имел в виду, – буркнул Лютик.

– Да не к тебе он обращается. – Мильва неожиданновынырнула из мрака и после недолгого колебания присела рядом с ведьмаком. – Комне. Это мои слова так его допекли. По злобе я говорила, не подумавши... Ты ужпрости, ведьм. Знаю я, как бывает, когда в живую рану коготь всадить... Ну, незлись. Больше я так не сделаю. Простишь? Или надо тебя ради прощения..,приголубить?

Не ожидая ответа или разрешения, она сильно обняла его зашею и поцеловала в щеку. Он крепко сжал ей руку.

– Придвинься, – откашлялся он. – И ты тоже, Лютик.Рядом теплее будет!

Молчали долго. По светлому от зарев небу двигались облака,то и дело заслоняя помигивающие звезды.

– Хочу вам кое-что сказать, – наконец проговорилГеральт. – Но поклянитесь, что не станете смеяться.

– Давай.

– Видел я странные сны. В Брокилоне. Сначала думал –бред. Что-то с головой. Понимаете, на Танедде меня здорово треснули по лбу. Нонесколько ночей я видел один и тот же сон. Постоянно один и тот же.

Лютик и Мильва молчали.

– Цири, – продолжал он, – не спит во дворце подпарчовым балдахином, а едет на лошади через какую-то пыльную деревушку... Кметыуказывают на нее пальцами. Называют именем, которого я не знаю. Лают собаки.Она не одна. Есть там и другие. Какая-то коротко остриженная девушка держитЦири за руку... Цири ей улыбается. Не нравится мне ее улыбка. Не нравится мнеее яркий макияж... А больше всего не нравится мне то, что за ней следом плететсясмерть...

– Тогда где же эта девушка? – заурчала Мильва, словнокошка прижимаясь к нему. – Не в Нильфгаарде?

– Не знаю, – с трудом ответил он. – Но один и тот жесон я видел несколько раз. Проблема-то в том, что я не верю в такие сны.

– Ну и глупо. Я верю.

– Не знаю, – повторил он. – Но чувствую. Перед нейогонь, а за ней смерть. Мне надо спешить.

***

На рассвете снова пошел дождь. Не так, как вчера, когда бурясопровождалась сильным, но кратким ливнем. Сейчас небо посерело и затянулосьсвинцовым налетом. Начало моросить: мелко, ровно, докучливо.

Они ехали на восток. Мильва вела. Когда Геральт обратил еевнимание на то, что Яруга находится на юге, лучница обрезала его и напомнила,что ведет она и она сама знает, что делает. Больше он не заговаривал. В концеконцов важно было, что они едут. Направление особого значения не имело.

Ехали молча, мокрые, озябшие, ссутулившись в седлах.Придерживались лесных тропок, проскальзывали вдоль вырубок, пересекали тракты.Слыша стук копыт проходившей по дорогам кавалерии, углублялись в чащу. Широкойдугой обходили гул и рев боев. Проезжали мимо полыхающих деревень, мимодымящихся и тлеющих пожарищ, мимо поселков и мыз, от которых остались толькочерные квадраты выгоревшей земли и резкая вонь промоченной дождем гари.Спугивали стаи ворон, обжирающихся трупами. Миновали группы и колоннысгибающихся под тяжестью тюков и сундуков, бегущих от войны и пожара кметов,отупевших, отвечающих па вопросы только испуганным, ничего не понимающим и невыражающим взглядом пустых от несчастья и ужаса глаз.

Они ехали на восток, в огне и в дыму, в мороси и тумане, аперед их глазами разворачивался гобелен войны, сменялись картины.

Была картина с журавлем, вознесшим черную стрелу посредируин спаленной деревушки. На журавле висел нагой труп. Головой вниз. Кровь изразрубленной промежности и живота стекала ему на грудь и лицо, сосулькамисвисала с волос. На спине трупа была видна руна "Ард". Вырезаннаяножом.

– An'givare, – сказала Мильва, откидывая мокрые волосыс шеи. – Здесь были белки.

– Что значит an'givare?

– Доносчик.

Была картина с сивой лошадью в черной попоне. Животное,покачиваясь, ступало по краю побоища, пробираясь между навалами трупов ивбитыми в землю обломками копий, тихо и со свистом ржало и волочило за собойвывалившиеся из распоротого брюха внутренности. Добить лошадь они не могли –кроме нее, по полю шатались обдирающие трупы мародеры.

Была картина с распятой девушкой, лежащей недалеко отспаленного крестьянского двора, голой, окровавленной, глядящей в небоостекленевшими глазами.

– Говорят, драка – мужская доля, – проворчала Мильва. –А над бабой не сжалятся, обязательно должны поизмываться. Герои, собачья масть!

– Ты права. Но этого не изменишь.

– Я уже изменила. Сбежала из дому. Не хотела подметатьхалупу и драить полы. И ждать, когда придут, халупу подпалят, а меня разложатна полу и...

Она не докончила, подогнала коня.

А потом была картина со смолокурней. Вот тогда-то Лютиквыблевал все, что в тот день съел, то есть сухарь и половину вяленой трески.

В смолокурне нильфгаардцы – а может, скоя'таэли –расправились с большой группой пленников. Сколько их было в этой большойгруппе, невозможно было сосчитать даже приблизительно. Потому что для расправыпослужили не только стрелы, мечи и копья, но и найденный в смолокурне лесорубскийинструмент: топоры, струги и пилы.

Были и другие картины, но Геральт, Лютик и Мильва их уже незапомнили. Выкинули из памяти.

Стали невосприимчивыми.

За следующие два дня не проехали и двадцати верст. Шелдождь. Почва, возжаждущая после летней суши воды, упилась до пересыта, лесныедорожки развезло. Туман и испарения не позволяли видеть дымы пожаров, но запахгари указывал на то, что войска все еще недалеко и продолжают жечь все, чтоберет огонь.

Беженцев они не видели. Шли по лесам одни. Во всяком случае,так им казалось.

Геральт первым услышал храп идущего за ними следом коня. Скаменным лицом завернул Плотву. Лютик раскрыл было рот, но Мильва жестом велелаему молчать, вынула лук из сайдака при седле.

Едущий следом за ними человек появился из зарослей. Увидел,что его ожидают, и остановил коня, гнедого жеребца. Так они и стояли в тишине,прерываемой только шумом дождя.