Крещение огнем - Анджей Сапковский

– Это ж бабы с детяками. – Золтан Хивай выставил бородуи живот. – Мы их на милость судьбы не кинем. Иль посоветуете что другое? Э?

– Нет, – сказал ведьмак. – Не посоветуем.

– Рад слышать. Значит, не подвел меня первый взгляд.Ну, так как? Вместе идем?

Геральт глянул на Мильву, лучница кивнула.

– Добро. – Золтан Хивай заметил это. – Стало быть, впуть, пока нас тут на тракте какой-нито разъезд не прихватил. Но прежде...Язон, Мунро, осмотрите телеги. Ежели что полезного там осталось – забрать.Фиггис, проверь, годится ль наше колесо к той вон малой фуре. Она б нам была всам раз.

– Годится! – крикнул через минуту тот, что тащилколесо. – Словно от ней и было.

– Ну, видишь, дурья башка? Дивился, когда я тебе вчеравелел колесо взять и тащить! Приспособляй! Помоги ему, Калеб!

Удивительно быстро снабженный новым колесом воз покойницыВэры Левенхаупт со снятым тентом и без ненужных элементов вытащили из рва надорогу. Мгновенно свалили на него весь груз. Подумав, Золтан Хивай приказалпосадить на телегу детей. Распоряжение было выполнено без энтузиазма – Геральтзаметил, что беженки косо глядят на краснолюдов и предпочитают держаться от нихподальше.

Лютик с явным неудовольствием поглядывал на двухкраснолюдов, примерявших снятую с трупов одежду. Остальные шныряли среди телег,но, видно, ничего стоящего не нашли. Золтан Хивай свистнул на пальцах, давзнак, что пора уже кончать "промысел", затем глазом профессионалаокинул Плотву и вороного Мильвы.

– Верховые, – отметил он, с неудовольствием шмыгнувносом. – Значит, не годятся. Фиггис, Калеб – за дышла. Будем меняться в упряжи.Марш!

***

Геральт был уверен, что краснолюды бросят телегу, как толькота порядком увязнет на раскисших просеках, но ошибся. Низкорослые парни былисильны как быки, а ведущие на восток лесные дороги оказались травянистыми и неочень топкими.

Дождь шел без перерыва. Мильва стала угрюмой, вялой, а еслии заговаривала, то только чтобы сказать, что у лошадей вот-вот полопаетсяразмякшая роговина на копытах. Золтан Хивай в ответ облизывался, осматривалкопыта и утверждал, что он крупный дока по части приготовления конины, чемдоводил Мильву до бешенства.

Они выдерживали постоянный строй, в центре которогодвигалась телега. "Тягачи" время от времени менялись. Перед телегойвышагивал Золтан, рядом с ним ехал на Пегасе Лютик, дружески препиравшийся спопугаем. За телегой следовали Геральт с Мильвой, а в хвосте тащились шестьженщин из Кернова.

Вел, как правило, Персиваль Шуттенбах, длинноносый гном.Уступая краснолюдам ростом и силой, он был их ровней по выносливости, аловкостью даже значительно превосходил. Во время движения постоянно петлял,шебуршил по кустам, выбегал вперед и исчезал, затем неожиданно появлялся инервными, обезьяньими жестами издалека давал понять, что все в порядке, можноидти дальше. Иногда подходил и быстро докладывал о преградах на пути. Всякийраз, возвращаясь, приносил четверке сидевших на возу детей горсть орехов, ягодлибо какие-нибудь странные, но явно вкусные корешки.

Шли они чудовищно медленно, пробирались по просекам ивырубкам три дня. Не встретили армии, не видели ни дымов, ни пожарищ. Однакоодиноки не были. "Разведчик" Персиваль то и дело докладывал оскрывающихся в лесах группах беженцев. Несколько таких групп они миновали,причем быстро, потому что вид вооруженных вилами и дубинами людей как-то невызывал желания вступать с ними в контакт. Правда, кто-то из краснолюдоввсе-таки предложил попытаться переговорить и оставить одной группе женщин изКернова, но Золтан воспротивился, а Мильва его поддержала. Женщины тоже явно негорели желанием покинуть компанию. Это было тем удивительнее, что к краснолюдамони относились с очевидным страхом и н -приязнью, почти не разговаривали с нимии на каждой стоянке держались особняком.

Геральт объяснял поведение женщин трагедией, которую онинедавно пережили, но при том подозревал, что причиной неприязни могли быть исвободные нравы краснолюдов. Золтан и его компания ругались так же непристойнои часто, как и попугай по имени Фельдмаршал Дуб, но при этом репертуар у нихбыл несравнимо богаче. Распевали скабрезные песенки, в чем им активно помогалЛютик. Плевались, сморкались в руку и пускали громкие ветры, становившиеся, какправило, поводом для смеха, шуток и соперничества. В кусты ходили исключительнопо большой нужде, а малую справляли, не затрудняя себя долгим хождением.Последнее наконец разобрало Мильву, которая крепко отчитала Золтана, когда тотутром отлил на еще теплый пепел костра, совершенно не стесняясь зрителей и необращая внимания на поднявшуюся вонь. Получив от Мильвы выговор, Золтаннисколько не смутился и сообщил, что скрывать такого рода действия могут толькодвуличные, коварные и склонные к доносительству типы, по каковым действиямтаковых обычно и узнают. Однако красноречивые пояснения краснолюда не произвелина лучницу никакого впечатления. Она угостила краснолюдов богатым букетомругательств и несколькими вполне конкретными обещаниями, что явно возымелодействие, потому что все стали послушно ходить в кусты. Однако чтобы не попастьв разряд двуличных и коварных доносителей, делали это коллективно.

Зато новое общество совершенно изменило Лютика. Поэт был с краснолюдамизапанибрата, особенно когда оказалось, что некоторые слышали о нем и даже знаютего баллады и куплеты. Лютик старался не уступать золтановой компании ни в чем.Носил стеганую куртку, которую выклянчил у краснолюдов, изрядно потрепаннуюшапочку с пером заменил на лихой куний колпак. Перепоясался широким, украшеннымлатунью поясом, за который заткнул полученный в подарок нож вполнеразбойничьего вида. Нож этот, как правило, колол его в пах при каждом наклоне.К счастью, убийственное оружие вскоре где-то потерялось, а другого ему получитьуже не удалось.

Они шли густыми лесами, покрывающими склоны Турлуга. Лесаказались вымершими, никаких признаков животных, видимо, распуганных войсками ибеженцами. Не за чем было поохотиться, но, к счастью, пока что голод им негрозил. Краснолюды прихватили с собой достаточно припасов. А когда оникончились – а кончились они вскоре, потому что ртов было много, – Язон Варда иМунро Бруйс, едва стемнело, исчезли, прихватив пустой мешок. Под утро онивернулись уже с двумя мешками, полными под завязку. В одном оказался овес длялошадей, в другом – крупа, мука, сушеная говядина, только-только початый кругсыра и даже огромный сычуг – деликатес в виде фаршированного ливером свиногожелудка, спрессованного между двумя дощечками вроде меха для раздувания огня впечи.