Люди Льда. Книги 1-47 - Маргит Сандему

что-то случится, тогда уж лучше не надо и пробовать!

— А кто же еще выручит Туву?

— Разве Ганд не может…

— Ты забыл, что ему нельзя попадаться на глаза Тенгелю Злому. Тенгель не должен знать о его существовании.

Йонатан отступился и со вздохом уселся на стул. Натаниель улегся, и сеанс начался заново.

В квартире не было слышно ни звука. Стояла полнейшая тишина. Доктор Сёренсен сосредоточился на самой сложной из всех задач, какие ему когда-либо выпадали: перенести человека во время, с которым он не связан, в абсолютно незнакомое место.

Так началось странствие Натаниеля во времени — странствие, которое повергнет их вскоре в ужас.

11

Йонатану пришлось запастись терпением. Он сидел в сторонке, не шелохнувшись, — в комнате слышался лишь приглушенный голос доктора и ответы Натаниеля. В спаленке у Тувы стояла полнейшая тишина.

Йонатана так и подмывало пойти посмотреть, жива ли она еще. Но это помешало бы проведению сеанса, к тому же, она наверняка была в живых. Такое оцепенение может длиться долго. Может, годами?

Подумать только, в каком они оказались пиковом положении! Скоро им придется рассказать Винни и Рикарду о том, что стряслось с их единственной дочерью. Но как они это расскажут? Хватит ли у них духу?

Он снова стал прислушиваться к тихим голосам. Он уже потерял всякий счет времени, заметил только, что на лбу у доктора выступил пот.

— Так по-прежнему ничего и не видишь? — спросил Сёренсен охрипшим, усталым голосом.

— Ничего, кроме снежной бури на каких-то просторах. Я вижу это уже в течение какого-то времени, — невнятно добавил Натаниель. Он был в состоянии глубокого расслабления.

— Выходит, мы добрались до Сибири, а это уже кое-что значит, — произнес доктор. — Попробуем еще раз. Мы ищем становье маленького племени, тех, кого позднее окрестят Людьми Льда, а некоторых станут называть таран-гайцами. Правильно?

— Да.

— Мы определили для себя дату — первое марта 1080 года. Время — двенадцать часов дня. Давай искать севернее!

«Это безнадежная затея, — подумал Йонатан. — Неужели они действительно вообразили, что таким образом смогут разыскать родителей Тенгеля Злого?»

В этот же самый миг Натаниель тихонько вскрикнул от волнения.

— Погоди!

— Что ты видишь?

— Не пойму. По снегу что-то движется.

Они подождали.

Наконец Натаниель неуверенно произнес:

— Это… караван?

— Среди снегов? Странно.

— Нет, он не движется, они остановились на привал. Остановились в маленькой деревушке. Верблюды пережидают в стойле. Около них сложены тюки с товарами. Караван задержала в пути пурга.

— А людей ты не видишь?

— Нет. Вижу только низкие, убогие дома.

— Зайди в самый большой дом! Есть такой?

— М-м-м… да, есть.

Доктор Сёренсен обернулся неожиданно к Йонатану, по лицу его градом катился пот.

— Это просто невероятно, — прошептал он. — Представьте, а вдруг мы сумеем? Вдруг у нас получится?

— О-о, — простонал Натаниель. — Все исчезло.

— Виноват, — быстро ответил доктор. — Это я на минутку отвлекся. Но меня радует, что мое участие что-то да значит.

— Ну а как же, — сказал Натаниель, медленно поднимаясь с дивана. — Вы же очень опытный специалист. Однако все это весьма утомительно.

— Невероятно утомительно, — ответил доктор Сёренсен. — И для пациента, и для врача.

— Да. Ой! Йонатан, гляди, что с диваном — надо же, как я вспотел. И что только скажет Лисбет!

— Высохнет, — сказал Йонатан, посмотрев на диван, где темнели отпечатки спины и шеи Натаниеля. — Я дам тебе подложить сухое шерстяное одеяло. Если вы будете продолжать.

— Конечно, будем, — ответил Натаниель. — Только сперва немножко передохнем.

— Я сварю вам кофейку, — предложил Йонатан.

— Замечательно, — пробормотал доктор.

Подкрепившись кофе, они продолжили. Им не составило никакого труда восстановить связь с тем отрезком времени и местом, где они до этого были. Очень быстро Натаниель опять перенесся мысленно в маленькую деревушку.

— А теперь представь, что ты заходишь в дом, — сказал доктор.

Натаниель лежал с закрытыми глазами. После долгого молчания он тихо произнес:

— Уже зашел.

— Что ты видишь?

— Что-то вроде трактира, только у них это называется совсем иначе. Я вижу, тут сидят путешественники по торговым делам. Одни мужчины. Монголы, другие жители Восточной Азии. Но это мне ничего не дает.

— Чего же ты хочешь?

— Давай перенесемся на пять лет вперед.

— В 1085-ый?

— Да. День, время — те же самые. Но нам нужно найти Людей Льда, вернее, родителей Тенгеля Злого.

— И место то же самое?

— Нет, это нецелесообразно. Лучше-ка… Да, по-моему, караван направлялся на северо-запад. Подожди, я должен сначала проследовать за ним мысленно.

Мне кажется, что это важно, хотя я и не могу сообразить, почему.

Мысли Натаниеля устремились в ином направлении. Комнату окутала тишина. Йонатан посмотрел на часы и ужаснулся, обнаружив, сколько у них уже ушло времени.

— Да, — наконец подал голос Натаниель. — Я добрался до перепутья…

Там большой караван разделился на несколько маленьких. По-моему, я близок к цели. Доктор Сёренсен, вот теперь вы можете искать становье Людей Льда!

— Поищем вместе.

И опять в гостиной только и было слышно, что невнятное бормотание да тихие ответы. Однако уже через несколько минут Натаниель произнес задыхающимся от волнения голосом:

— Я вижу их! Вижу!

— Что же ты видишь?

— Древки с развевающимися полосками кожи! А венчают их рога яка! Да-да! Это что-то вроде палаточного городка — кажется, это юрты? Они утонули в снегу. Но только сейчас не метет, нет. День ясный. Ядреный.

Он поежился.

— Мне холодно.

— Зайди в юрту! Выбери самую подходящую! Натаниель долго раздумывал. Они живо представили себе, как он ходит и выбирает.

— Вот эта, — определил он наконец. — Я вхожу. Он ненадолго умолк, а потом произнес удивленным голосом:

— Возле кучки горящих угольев сидят две женщины. Они пекут хлеб. Кладут на раскаленный камень плоские лепешки из теста. Они разговаривают между собой. Я… понимаю их язык!

— Вернее, их мысли. Продолжай! О чем они говорят?

— Должно произойти что-то важное. Они готовятся к торжеству. Нет, это не торжество. Быть может, обряд? Я не понимаю толком, что они имеют в виду. А сейчас полог юрты откидывается, то есть шкура, что занавешивает вход. Появляется еще одна женщина. У нее монгольские черты лица, она очень красива. Те две женщины моментально встают и покидают юрту. Они боятся ее!

— Она молодая или старая?

— Не старая. Но и не такая уж молодая. Зрелая, красивая женщина. Она садится на корточки перед хлебами. Запевает песнь, начинает водить над ними руками. Мне кажется… она сведуща в колдовстве. Она поет какие-то заклинания, я их не знаю.

Натаниель замолчал.

— Что происходит теперь? — спросил Сёренсен.

— Ничего нового. Она по-прежнему сидит и поет. Лицо