Убийца из детства - Юрий Александрович Григорьев

– Через десять минут буду! – радостно воскликнул приятель.

Журавлев убрал телефон. Дождь между тем закончился, небо немного поднялось, хмарь его стала настолько рыхлой, что сквозь нее можно было видеть мутный неяркий круг рвущегося подсушить и согреть промокшую землю солнца. Журавлев свернул зонтик и в ожидании Генки прогуливался по тротуару, лавируя между лужами. Почему у нас обочины всегда выше тротуара и дороги? Неужели дорожникам непонятно, что если сделать наоборот, луж не будет?

Генка приехал на громоздком, впечатляющем размерами и низкой квалификацией придумавших его дизайнеров «патриоте». Машина была заляпана грязью чуть ли не по крышу.

– Ты не смотри, что моя машина бледно выглядит! – сказал Генка, пожимая Журавлеву руку, когда тот взгромоздился на высокое и неудобное сиденье рядом с ним. – Такой проходимости, как у нашего уазика, нет ни у кого. А для меня это самое важное. На японских да немецких жужжалках в мою деревню не проехать!

Он презрительно кивнул в сторону кстати попавшегося навстречу забугорного «седана».

– Где твоя дача? – спохватился Журавлев. – Не очень далеко?

– За полчасика доедем. Помнишь, где военный аэродром?

– У озера? – уточнил Журавлев.

– Ага! Моя дача на берегу. Свой выход к воде.

– Блатное место, – заметил Журавлев.

– А то! – довольно ухмыльнулся Генка. – Пришлось подсуетиться. Хорошо, что подъезд к дому непростой. Поэтому любителей выпить на природе, пошуметь, шашлыки пожарить возле моего дома не бывает. Сейчас сам увидишь, как у меня тихо и уютно.

В том, что дача Генки надежно защищена от набегов любителей полакомиться шашлыками на берегу тихого озера, Журавлев убедился уже через полчаса. Они отъехали километров на десять от города и свернули в сторону городка военных летчиков. Проехали вдоль него, потом – мимо примкнувшего едва ли не вплотную к нему садоводства, и выехали в чистое поле. Генка уверенно повел свой «патриот» вокруг озера сквозь заросший осокой болотистый луг, где не было никакой дороги, а правильное направление угадывалось только по пробитому машиной, скорее всего, Генкиным уазиком, коридору в высокой траве с колеей в нем, заполненной коричневатой водой.

– Ну и в болото же ты забрался! – вырвалось у Журавлева.

– Не торопись, дружище! – весело ответил Генка. – Это, так сказать, моя полоса безопасности. Дом у меня на высоком берегу.

«Уазик» въехал на зыбкую хлябь. Натужно урча, он пробивался по зыбкой хляби, хотя мотало его нещадно и порой Журавлеву казалось, что машина непременно застрянет в болотной жиже. Он бросил взгляд на Генку и по спокойной уверенности на лице одноклассника понял, что его опасения излишни. Так и оказалось. Вскоре они выехали на противоположный военному городку и садоводству берег, и Журавлев убедился, что Генка не соврал. Место высокое, белый мох под ногами, высокие сосны с идеально прямыми стволами, такие раньше называли мачтовыми, вид на гладь озера.

Генка притормозил перед воротами в невысоком заборе, за которым виднелась крытая красной металлочерепицей крыша дачи. Нажал кнопку на брелоке, и ворота бесшумно отъехали в сторону. Уазик плавно заехал в Генкины владения.

– Вот, Боря, мы и приехали! – торжественно объявил Генка. – Выходи! Полюбуйся на мою лачугу! Будь как дома!

Журавлев вышел из машины. И сразу же на него обрушилась тишина. Не пугающая, не давящая. Наоборот. Обволакивающая тихой нежностью и робкой лаской. Наполненная легким шелестом листвы да стрекотанием кузнечиков. Нет городского шума. Не визжат тормоза машин. Не заставляют вздрагивать вскрики клаксонов. Нет удушливого запаха выхлопных газов. Ничего этого нет! Воздух чистый и прозрачный! С ароматом сосновой смолы. Дышится легко.

– Да уж! Лачуга! – не смог скрыть восхищения Журавлев, глядя на двухэтажный дом из оцилиндрованных бревен, похожий на царские хоромы из мультфильмов про Ивана Царевича. С высокого крыльца уже спускалась улыбчивая женщина в нехитром дачном наряде.

– Знакомься, Боря. Это моя жена Валя! А это, Валюша, мой однокашник Боря Журавлев. Вот, уговорил его приехать к нам. Посмотреть, как живут некоторые его сверстники.

– Очень приятно! – улыбнулась Журавлеву Генкина супруга. – Гена мне о вас рассказывал.

– Давайте без интеллигентских церемоний! – прервал ее Генка. – Общаемся на «ты»! Нет возражений?

Никто не спорил. Генка удовлетворенно хмыкнул.

– Как банька? – спросил он супругу.

– Готова!

Генка повернулся к гостю:

– Ты, Боря, как к баньке относишься?

– Обожаю! – улыбнулся ему Журавлев.

– Значит, делаем так! – заключил Данилов. – Сначала – экскурсия по моим владениям. Потом – банька. А потом – торжественный ужин. Возражения есть? Нет! Тогда – вперед!

Они уже отошли от дома на несколько шагов, когда Генка вдруг резко обернулся:

– Валюша! – крикнул он поднимающейся в дом жене. – Беленькую не забудь в холодильник поставить!

И повернулся к Борису:

– Ты как? Беленькую употребляешь? У Татьяны ничего не пил. Трезвенник? Или здоровье не позволяет?

– Нет, не трезвенник, – успокоил его Журавлев. – И здоровье пока позволяет. Только не увлекаюсь я этим делом. А на встрече у Татьяны… с дороги был. Устал. Не хотелось.

– Ты тогда сказал, что свою цистерну уже выпил, – напомнил Генка. – Это что, шутка такая? Или было дело?

– По молодости всякое бывало! – улыбнулся в ответ Журавлев.

– Вот это мне нравится! – признался Генка. – Что не прикидываешься святым! У каждого в жизни есть такое, в чем и себе-то признаваться не хочется. Не то, чтобы рассказать. Я тоже не сразу стал, как мой внук говорит, правильным пацаном. Вовремя остепенился.

Они шли по выложенной поставленной на ребро галькой дорожке, спускающейся к озеру. По краям дорожки стояли светильники. Дорожка обогнула небольшой холм, и перед ними открылся великолепный вид. Нетронутая рябью зеркальная гладь озера с перевернутыми вершинами вниз отражениями стройных сосен противоположного берега и комочками белых облаков на голубеющем небе, уже сменивших утреннюю хмарь – от такой картины захватывало дух. С берега в озеро уходил деревянный пирс.

Сначала Журавлев не понял, куда делись военный городок и садоводство, ведь они на том берегу. Спросил Генку. Тот объяснил, что они скрыты за мысом.

– Я же не просто так место выбирал! – горделиво сказал он. – Со смыслом. Чтобы никакие халупы мне вид не портили. Этот причал мой. Я с него рыбу ловлю. Не потому что она мне нужна. Так, для развлечения. Иногда.

– Причал есть, а лодки нет, – заметил Журавлев.

– Ага! – радостно воскликнул Генка. И тут же посерьезнел.

– И лодка у меня есть, и прогулочный катер. Видишь, вон там, в камыше проход? Это канал. Знал бы ты, как его рыли! Сколько я за него заплатил! Зато теперь у меня катер стоит у причала прямо за домом. Никому глаза не мозолит. Ни завистникам, ни шпане.

Они постояли на берегу, помолчали. Журавлев смотрел на тихую