Первая война Гитлера - Томас Вебер

после наступления ночи. За этим следовали четыре дня в Мессинес, и редко передышка в бывшей промышленной фабрике в городе Коминес на французско-бельгийской границе, в нескольких километрах от фронта. По свидетельству Вайсгербера, находясь в окопах, "мы жили как кроты и выходили только для атаки". Войска должны были меняться так часто, писал Вайсгербер, "поскольку солдаты не были бы способны выдерживать в них больше времени". Жизнь в Коминес, между тем, как по крайней мере думал Вайсгербер, была очень приятной, особенно поскольку в 1914 году еды и алкоголя всё ещё было в изобилии (результат реквизиции 70 000 бутылок вина в городе): "Эти 3 дня отдыха [в Коминес] были прекрасными, за исключением часов периодических артиллерийских обстрелов вокруг. Вечера были приятными… Мы ни в чём не нуждались; игристого вина и еды более чем достаточно". Однако, на своём пути из Мессинес в Коминес люди полка Листа вынуждены были миновать разлагающиеся тела британских колониальных войск, главным образом из Индии, которых всё ещё невозможно было захоронить из-за сильного огня противника.

Сырыми и тёмными ночами солдаты полка Листа начали видеть врага повсюду. Однажды ночью в их сторону стали медленно двигаться тёмные силуэты. Люди в полку почувствовали неминуемую атаку противника. Вскоре они открыли плотный огонь по теням. Однако, что достаточно странно, ни единого выстрела не было в ответ. Вскоре они нашли причину. Когда на следующее утро взошло солнце, то поле перед их линией фронта было усеяно мёртвыми телами – мёртвыми телами скота, который ночью сбился с пути. Это была не та война, которую они ожидали.

Не только у пожилых людей из тех, кто был призван в полк Листа, моральное состояние было скверным. В противоположность образу, созданному послевоенными мифическими публикациями о Гитлере и о полке Листа, и в противоположность тому, как, вероятно, видели войну офицеры военной полиции, такие, как Георг Арнет, грубый, печальный и жестокий опыт 1‑го Ипра и последовавшие за ним события убили какие бы то ни было романтические идеи, что, возможно, были у некоторых из людей относительно войны. Как заметил командир соседнего с RIR 16 полка, войска были плохо обучены для тех условий, в которых они теперь находились. Командир также полагал, что его собственные люди были хуже в сравнении с их британскими противниками в своих способностях использовать в боевых условиях местность вокруг них. Офицеры 12‑й запасной бригады пришли к выводу в конце ноября, что всё чаще солдаты RIR 16 и RIR 17 пытались избегнуть фронта любыми способами, отмечая:

Напряжение, которому подверглись люди в последние несколько дней, произвело весьма высокое число случаев выбытия вследствие болезней. Однако многие солдаты также пытались убыть из подразделения под надуманными предлогами. Так что по бригаде был издан приказ о том, что солдаты могут покинуть часть лишь в том случае, если у них имеется пропуск, выданный офицером.

Примерно в то же время отец Норберт отметил следующее: "Как результат ужасных дней, проведённых на войне – усугублённых неблагоприятными погодными условиями…, наши войска очень пали духом". Многие солдаты, писал Норберт, были огорчены тем, что офицеры постоянно обращались к ним "резкими военными голосами", даже когда разговаривали с ранеными солдатами. В начале декабря отец Норберт понял, что драматическое падение духа более не было ограничено возрастными, женатыми мужчинами; напротив, он отметил: "Даже молодые добровольцы не могли справиться с напряжением, которое принесла зимняя кампания. Особенно эти молодые люди … производят жалкое впечатление. Все жаждут мира, нашего прекрасного рождественского подарка".

Падение боевого духа среди баварских войск было настолько существенным, что офицер другой баварской дивизии, также расположенной в Коминес, полагал, что единственным способом принудить их сражаться было настолько повысить цену неповиновения, что солдаты предпочтут пойти в бой, чем столкнуться с последствиями. В частном письме он писал в декабре:

Уже два дня британцы неистово атакуют. Они храбрые солдаты, гораздо лучше французов, лучше, я боюсь сказать, чем наши старики из ландвера, которыми мы вынуждены затыкать дыры… Ужасающее воздействие огня современной артиллерии и пехоты должно бороться с ещё более угрожающим принуждением повиноваться воле командования, так что трусливые люди более боятся того, что ожидает их за линией фронта, чем огня на передовой… Долгое время, проведённое в окопах и укрытиях, ухудшило боевой дух людей. Они заботятся только о том, чтобы оставаться в укрытии, и забывают о том, что есть моменты, когда такие мысли должны быть оставлены.

Даже такие люди, как Вайсгербер, чья карьера быстро продвигалась в полку Листа, и кто был настроен гораздо более позитивно в отношении войны, чем многие в войсках, страстно желали мира. Даже хотя ранее в том месяце Вайсгербер написал, что "принять участие в яростной атаке и выжить создаёт чувство возбуждения, которое я надеюсь никогда не потерять", и что он радовался, когда "прямое попадание в окопы [врага] разбрасывало людей от силы взрыва", он написал в день Рождества: "Мы бы с радостью встретили мир! Мир! Когда же этот день придёт?" Падение духа, очевидное в полку Листа зимой 1914-1915 гг., не ограничивалось воинским подразделением Гитлера, но было видно повсюду в германских и британских войсках. Исходя из широкого распространения нанесённых самим себе ран, зима 1914-1915 гг. была для британской армии настоящим периодом кризиса, нежели чем 1916 или 1918 годы.

Отдельные люди в полку Листа реагировали на первые два месяца войны очень различно. Опыт Гитлера очень отличался от опыта Вайсгербера, и оба они были весьма непохожи на то, что переживали многие обычные солдаты на передовой. Тем не менее, наиболее частым ответом на войну среди людей RIR 16 было обращение к религии. Как вскоре обнаружил Оскар Даумиллер, единственными людьми в 6-й дивизии, кто активно отвергал религию, были несколько армейских врачей, которые думали о "христианской религии лишь как об устаревшем мусоре". В одном случае молодой армейский доктор сказал одному из протестантских священников, который работал под началом Даумиллера и который "готовил умирающего солдата к его смерти, чтобы тот занялся чем-либо другим, поскольку умирающий всё равно помрёт". Однако за исключением этих случаев возрождение религиозности было почти всеобщим в полку Листа. Как писал домой солдат из полка Гитлера после пережитого сражения: "Довольно много людей говорили мне после битвы, что они вспомнили свои давно забытые молитвы к Богу". Это было так же, как католическое население в сельской южной Баварии – для которого религия всё равно оставалась в центре их повседневной жизни – реагировало на войну в первую половину Первой мировой. Как и во Франции, возрождение религиозности