Счастье сильнее страха - Лада Лапина

Если ты продолжаешь чувствовать себя жертвой несправедливости, то убежден, что ничего не можешь изменить и должен только смиренно принимать бесконечные удары судьбы: «Что воля, что неволя, все равно»[1]. В такой позиции нет свободы. Мир съеживается до размера комнаты, в которой живешь, и в нем отсутствуют какие-либо перспективы. Перемены к лучшему, которые дают поддержку и оптимизм, кажутся случайными, а поэтому на них нельзя рассчитывать, и это чрезвычайно удручает. То, что на периоды просветления в своей жизни я во многом влияла сама, тогда еще мне было непонятно.

Одно время, в разгар периода непрерывных госпитализаций, я даже чуралась контактов, включая близких друзей. Казалось, что теперь на мне стоит клеймо невезучести. Даже если удавалось выбраться на встречу, в кругу подруг я чувствовала себя лишней и откровенно немодной, как будто сидела за стеклянной стеной. К тому же хотелось только жаловаться, но позволить себе этого я не могла, как и поддержать обычный светский разговор: реалии жизни были слишком специфическими. Безусловно, все эти «не могу» и «лишняя» происходили только в голове – вряд ли подруги не поддержали бы меня в переживаниях.

Но я была уверена, что так и будет, в свое время встретившись с почти полным молчанием в ответ на сообщение о заболевании сына. Единственная полученная реакция содержала определенные идеи, из которых я сделала вывод, что всему виной мои грехи в прошлых жизнях. Это хорошо ложилось на тогдашнее убеждение в виновности, поэтому других смыслов в словах подруги услышать было невозможно. Молчание других я расценила как равнодушие и отвержение – и тоже неадекватно. Хорошо, что спустя некоторое время на приеме у психотерапевта я смогла отделить свои фантазии от истинных мотивов людей. На самом деле, как потом выяснилось, они просто не знали, что сказать в такой ситуации, и очень переживали за меня.

Гемофилия стала для меня прекрасной ширмой. Я часто пряталась за ней, как за универсальным средством против ошибок на пути к какой-нибудь цели. Усталостью от бесконечных тревог всегда можно было оправдаться, чтобы не делать важных шагов. Не все поступки были объективно по силам, но довольно часто я не признавалась даже себе, что избегаю действий исключительно из страха, что не получится. Например, работать полный рабочий день у меня вряд ли получилось бы по объективным причинам. Но вполне можно было поискать вариант частичной занятости, чтобы увеличить вклад в семейный бюджет, иметь социальные контакты и получить новый опыт. Ответы, что таких возможностей нет и у меня не получится совмещать работу с лечением ребенка, находились быстро и услужливо.

Чем меньше случалось в жизни риска и положительного опыта, тем слабее была уверенность в себе, изначально и так не очень высокая. А больше – зависимость от мнений и поступков людей, событий и случайностей. Когда не хватает понимания, что ты ценен и важен, внешние источники одобрения имеют исключительное значение, и поступать по-своему – делать выборы, которые выгодны лично мне, а не болезни и кому-то еще, – становится очень трудно.

Положа руку на сердце скажу, что все судьбоносные решения я принимала по принципу «от противного». Это не было обдуманным выбором. Сын пошел в сад на фоне отчаяния, что я не справляюсь с его агрессивным поведением, а оказалось, что разделение ответственности – это просто спасение. Похожее произошло и с уколами, которые я продолжала ставить ребенку сама, так как наша помощница родила ребенка и больше не могла приходить. Я так и не осознавала, что абсолютно одна отвечаю за эту процедуру, изнемогаю и пора поделиться этой заботой со своим ближним. Просто от усталости случаи неудачных проколов вен стали учащаться, и однажды после очередного разбивания лба об стену я вручила иглу мужу.

Оказалось, что он может делать это на порядок спокойнее и техничнее. С моих плеч упала железобетонная плита единоличной ответственности за инъекции. Трудно передать, что я тогда чувствовала. Какую радость, какое облегчение. Конечно, все равно приходилось возвращаться к уколам, когда муж был в отъезде или на работе, но я могла продолжительно отдыхать от сложных процедур. Все это было слепым нащупыванием ступенек к солнцу из почти полного мрака, но жить стало еще немного проще.

Тем же случаем «от противного», или «не было бы счастья, да несчастье помогло», стала потеря курирующего врача. До сего момента никто не принимал решения о необходимости переезжать в столицу, но, как только возникла угроза еще более неадекватного лечения ребенка, я решилась сразу на все. Ехать хоть куда, хоть к черту на кулички, лишь бы не проходить снова этот ад, а еще хуже – застрять в нем. Сложно поверить, что иногда одна только решимость может менять будущее. Под поставленную задачу и готовность ее решить в окружающем пространстве появляются инструменты.