Гарри Оппенгеймер: бриллианты, золото и династия - Michael Cardo

Мильтона ("неизмеримо лучшее, что когда-либо было написано"),⁶ или заказывает себе новые джодпуры и позирует с домашней компанией для фотографии в The Star¹⁷, для Гарри Брентхерст - это замок Брайдсхед. Как и леди Марчмейн, Мэй Поллак могла быть властным матриархом. Она была непостоянной и вспыльчивой. Ее старший сын с нескрываемым удовольствием наблюдал за идиосинкразией "мамы", как она запечатлена в его дневниках. Иногда муж и сыновья Мэй пытались спроектировать ее (предсказуемые) реакции на различные ситуации. На авиашоу Гарри безуспешно пытался уговорить мать подняться в воздух вместе с пилотом на самолете de Havilland Puss Moth. Однако она передумала, когда Эрнест сказал ей, что "бояться нечего". "Это обернулось величайшим успехом, и теперь она довольна собой, как Панч, и полна язвительных комментариев о людях, которые боятся летать", - записал Гарри.На ужине с бизнесменом Исидором Шлезингером и его женой, киноактрисой Мейбл Мэй, мама была "шумной, но приветливой" (на ужине также присутствовали министр финансов Николаас "Класи" Хавенга, его жена Олив и их "тусклая и пятнистая племянница"). В другой раз мама была в "отвратительном настроении"²⁰, потому что не было вагона "Де Бирс", чтобы отвезти семью по железной дороге из Кейптауна в Йоханнесбург; в поезде она была "совершенно невыносима"²¹, достигая невыносимого "крещендо неприятности" за обедом.²²² Горючесть Мэй часто брала свое: "Папа плохо себя чувствовал и не пришел в офис; это было полностью вызвано поведением мамы"²³.

Повседневная жизнь Гарри представляла собой смесь бизнеса, политики и удовольствий. Он и его отец водили своих титулованных гостей в одну из шахт на новом золотом руднике Anglo в Даггафонтейне, где интерес дам был "острым", но "едва ли разумным".²⁴ Неизменно в Брентхерсте проходили коктейльные вечеринки или званые ужины. Среди постоянных гостей были Энтони Комар Уилсон (на пять лет старше Гарри, он был перспективным новобранцем в Anglo), Фред и Дофф Сасскинд, а также различные Пилкингтоны (Джордж Пилкингтон был яхтсменом, который доставил Эрнеста Оппенгеймера в безопасное место после торпедирования судна Galway Castle в 1918 году). "Это был ужасный вечер, мужчины в подавляющем большинстве, и папа доведен до состояния "мессианского" безумия, пытаясь справиться с гостями", - так записал Гарри в своем дневнике после обеда.²⁵ Он много читал. Наряду с поэтами-романтиками он отдавал предпочтение биографиям. Талейран Даффа Купера был "действительно хорош",²⁶ в то время как Гиббон Г. М. Янга "не обещал ничего хорошего".²⁷ Нашлось место для биологии ("Наука жизни" Г. Г. Уэллса) и экономики, хотя он был убежден, что "Цены и производство" Ф. А. Хайека - это "загадочная чепуха".²⁸

Вне работы Гарри играл в теннис или гольф, посещал уроки верховой езды с Мэдж Хэндли или ходил в кино.²⁹ Он общался с такими друзьями, как Чарльз "Панч" Барлоу и его жена Синтия. Барлоу был еще одним начинающим промышленником: его семейный бизнес, Thomas Barlow & Sons (Южная Африка), поставлял на местный рынок горное и строительное оборудование Caterpillar. Гарри, его брат Фрэнк и двоюродный брат Рэймонд (когда они вдвоем приезжали в Южную Африку) составляли тесный круг общения вместе с Грантом Лоусоном. Изредка появлялись девушки. Джин Фоллетт, Хульда Пайн, Вайолет Мартин и Бриджид Аркрайт - все они фигурируют в дневнике Гарри того времени. В Кейптауне он часто встречался с Митти Мэри Старр Бейли, дочерью горнодобывающего магната сэра Абрахама "Эйба" Бейли и его жены-авиатора Мэри, которая в 1929 году выиграла Britannia Trophy за самый продолжительный одиночный полет над Африкой. Они купались в море в Муйзенберге, ужинали в ресторане Queen's или танцевали в Mount Nelson. Я не ложился спать до трех часов", - писал Гарри после ночи, проведенной на плитке (или линолеуме, как он отмечал, после того как дождь сделал танцы на улице невозможными).³⁰ Но он был склонен к ревности; его передернуло, когда он увидел Митти Бейли за "абсурдно ранним и невыразимо отвратительным обедом" с "мальчиком по имени Манфред Чернин" в Уолдорфе.³¹ Она не ответила на письмо Гарри, приглашавшего ее на обед в тот же день.

В 1934 году Грант Лоусон женился на дочери Бейли, но брак оказался недолговечным: они развелись всего через год. В делах плотских, как и вообще в делах, Гарри был чувствителен к внешнему виду. "Я купил скакалку в последней попытке обрести "стройную" фигуру и яростно скакал по всем комнатам перед сном", - писал он о своих попытках похудеть.³² И у него были высокие эстетические стандарты для других. Он обедал с матерью в "разочаровывающем" доме Бенджаминов в Кейптауне и разговорился с девушкой, которая была "довольно симпатичной", но ее подводил "очень обычный голос".³³ На пикнике он встретил Сьюзен Хэмбро (дочь офицера британской армии сэра Перси Хэмбро, представителя банковской династии Хэмбро) и нашел ее "очаровательной". Синтия Хэнки, напротив, была "довольно симпатичной, но очень второсортной".³⁴ На званом ужине в Винчестере он был рад, что его посадили рядом с Митти Бейли, но был раздражен тем, что по другую сторону от него - во всей своей пятнистой неказистости - сидела "плачевная племянница миссис Хавенги".Тем временем сестра Панча Барлоу Салли была "довольно симпатичной", но обладала "ужасным голосом" и производила впечатление "не совсем того, что нужно".³⁶

 

Переговоры по алмазам в период Великой депрессии и спуск на шахту Даггафонтейн

 

С такими высокими требованиями к женскому общению прошло десятилетие, прежде чем Гарри Оппенгеймер нашел свою любовь и остепенился. Пока же он направил свою энергию на бизнес и политику. В доме Анмеркоза Гарри составлял всю переписку своего отца с министром горнодобывающей промышленности А. П. Фури. Он служил связным с Алмазной корпорацией в Лондоне. В Кимберли он помогал записывать протоколы заседаний совета директоров De Beers. Алмазные рудники были закрыты, что ставило под угрозу налоговые поступления, и Эрнест Оппенгеймер решил реорганизовать отрасль. Он был намерен контролировать производство и продажи через единый канал. Для этого он инициировал создание двух новых организаций: Ассоциации производителей бриллиантов (DPA) и Алмазной торговой компании (DTC). DPA представляла всех крупных южноафриканских производителей алмазов (включая правительство Союза) и Алмазную корпорацию. Она определяла политику отрасли, скупала всю алмазную продукцию и продавала ее DTC. DTC, фактически дочерняя компания Diamond Corporation, затем предлагала эти алмазы для продажи дилерам на "выставках" несколько раз в год, в основном в Лондоне. Для обозначения Diamond Corporation, Diamond Producers' Association и Diamond Trading Company - и их коллективных маркетинговых механизмов - использовался зонтичный термин Central Selling Organisation (CSO). ЦСО была создана к 1934 году под эффективным контролем De Beers.

Многие из этих договоренностей требовали тонких переговоров с правительством