Темные аллеи. Окаянные дни - Иван Алексеевич Бунин

дым:

Яблони и сизые дорожки,

    Изумрудно-яркая трава,

На березах – серые сережки

    И ветвей плакучих кружева,

А на кленах – дымчато-сквозная

    С золотыми мушками вуаль,

А за ней – долинная, лесная,

    Голубая, тающая даль.

〈1906〉

Змея

Покуда март гудит в лесу по голым

Снастям ветвей, – бесцветна и плоска,

Я сплю в дупле. Я сплю в листве тяжелым,

Холодным сном – и жду: весна близка.

Уж в облаках, как синие оконца,

Сквозит лазурь… Подсохло у корней,

И мотылек в горячем свете солнца

Припал к листве… Я шевелюсь под ней,

Я развиваю кольца, опьяняюсь

Теплом лучей… Я медленно ползу —

И вновь цвету, горю, меняюсь,

Ряжусь то в медь, то в сталь, то в бирюзу.

Где суше лес, где много пестрых листьев

И желтых мух, там пестрый жгут – змея.

Чем жарче день, чем мухи золотистей —

Тем ядовитей я.

〈1906〉

Невольник

Песок, сребристый и горячий,

Вожу я к морю на волах,

Чтоб усыпать дорожки к даче,

Как снег, белеющий в скалах.

И скучно мне. Все то же, то же:

Волы, скрипучий трудный путь,

Иссохшее речное ложе,

Песок, сверкающий, как ртуть.

И клонит голову дремота.

И мнится, что уж много лет

Я вижу кожу бегемота —

Горы морщинистый хребет,

И моря синий треугольник,

И к морю длинный след колес…

Я покорился. Я невольник,

Живу лишь сонным ядом грез.

〈1903–1906〉

Песня

Я – простая девка на баштане.

Он – рыбак, веселый человек.

Тонет белый парус на Лимане,

Много видел он морей и рек.

Говорят, гречанки на Босфоре

Хороши… А я черна, худа.

Утопает белый парус в море —

Может, не вернется никогда!

Буду ждать в погоду, в непогоду…

Не дождусь – с баштана разочтусь,

Выйду к морю, брошу перстень в воду

И косою черной удавлюсь.

〈1903–1906〉

Речка

Светло, легко и своенравно

Она блестит среди болот

И к старым мельницам так плавно

Несет стекло весенних вод.

Несет – и знать себе не хочет,

Что там, над омутом в лесу,

Безумно Водяной грохочет,

Стремглав летя по колесу, —

Пылит на мельницах помолом,

Трясет и жернов и привод —

И, падая, в бреду тяжелом

Кружит седой водоворот.

〈1903–1906〉

Пахарь

Легко и бледно небо голубое,

Поля в весенней дымке. Влажный пар

Взрезаю я – и лезут на подвои

Пласты земли, бесценный божий дар.

По борозде спеша за сошниками,

Я оставляю мягкие следы —

Так хорошо разутыми ногами

Ступать на бархат теплой борозды!

В лилово-синем море чернозема

Затерян я. И далеко за мной,

Где тусклый блеск лежит на кровле дома,

Струится первый зной.

〈1903–1906〉

Чужая

Ты чужая, но любишь,

    Любишь только меня.

Ты меня не забудешь

    До последнего дня.

Ты покорно и скромно

    Шла за ним от венца.

Но лицо ты склонила —

    Он не видел лица.

Ты с ним женщиной стала,

    Но не девушка ль ты?

Сколько в каждом движенье

    Простоты, красоты!

Будут снова измены…

    Но один только раз

Так застенчиво светит

    Нежность любящих глаз.

Ты и скрыть не умеешь,

    Что ему ты чужда…

Ты меня не забудешь

    Никогда, никогда!

〈1903–1906〉

Апрель

Туманный серп, неясный полумрак,

Свинцово-тусклый блеск железной крыши,

Шум мельницы, далекий лай собак,

Таинственный зигзаг летучей мыши.

А в старом палисаднике темно,

Свежо и сладко пахнет можжевельник,

И сонно, сонно светится сквозь ельник

Серпа зеленоватое пятно.

〈1903–1906〉

Детство

Чем жарче день, тем сладостней в бору

Дышать сухим смолистым ароматом,

И весело мне было поутру

Бродить по этим солнечным палатам!

Повсюду блеск, повсюду яркий свет.

Песок – как шелк… Прильну к сосне корявой

И чувствую: мне только десять лет,

А ствол – гигант, тяжелый, величавый.

Кора груба, морщиниста, красна,

Но так тепла, так солнцем вся прогрета!

И кажется, что пахнет не сосна,

А зной и сухость солнечного света.

〈1903–1906〉

Поморье

Белый полдень, жар несносный,

Мох, песок, шелюг да сосны…

    Но от сосен тени нет,

Облака легки, высоки,

Солнце в бледной поволоке —

    Всюду знойный белый свет.

Там за хижиной помора,

За песками косогора,

    Голой мачты виден шест…

Но и море гладью млечной,

Серебристой, бесконечной

    Простирается окрест.

А на отмели песчаной

Спит помор, от солнца пьяный,

    Тонко плачется комар,

И на икрах обнаженных,

Летним зноем обожженных,

    Блещет бронзовый загар.

〈1903–1906〉

Донник

Брат, в запыленных сапогах,

Швырнул ко мне на подоконник

Цветок, растущий на парах,

Цветок засухи – желтый донник.

Я встал от книг и в степь пошел…

Ну