Рогалик в Хогвартсе - Elanor

забытой магии. Мне нужно было нечто большее. Нечто, что могло бы противостоять не только грубой силе Волдеморта, но и изощренной хитрости Дамблдора. Нечто, что они оба не ожидали бы от меня.

Запретные заклинания. Не просто Темные Искусства, которым меня пытался обучать Снейп в одной из петель. А действительно Запретные. Те, что были запечатаны, вычеркнуты из истории, те, одно упоминание которых вызывало ужас у обычных волшебников. Магия, связанная с первоосновами бытия, с душами, с самой тканью реальности. Магия, за которую пришлось бы заплатить страшную цену. Но какая цена могла быть страшнее бесконечного цикла смертей и предательств?

Прибытие на станцию Хогсмид. Суетливая толпа студентов, гомон, смех. Я смотрел на них, как на обитателей другого, чуждого мне мира. Тестралы, запряженные в кареты, были для меня такими же реальными, как и сами кареты. Их костлявые, перепончатокрылые силуэты, видимые лишь тем, кто познал смерть, больше не вызывали у меня никаких эмоций. Я сам был ходячим мертвецом, призраком, застрявшим в этом мире.

Хогвартс. Замок, который когда-то казался мне домом, теперь представлялся огромной, запутанной ловушкой, полной скрытых врагов и смертельных опасностей. Его башни и шпили тянулись к грозовому небу, словно костлявые пальцы, готовые схватить и удушить.

Большой Зал. Тысячи свечей под заколдованным потолком, длинные столы факультетов, горы еды. Все та же мишура, призванная скрыть гнилую сущность этого места. Я сел за стол Гриффиндора, как можно дальше от Рона и Гермионы, игнорируя их встревоженные взгляды. Мое внимание было приковано к преподавательскому столу.

Дамблдор. Сияющий, добродушный, с неизменными искорками в глазах. Лицемер. Я смотрел на него, и мой внутренний холод сгущался, превращаясь в осязаемую угрозу. Мои ментальные щиты были подняты на полную мощность, ледяные бастионы, о которые, я чувствовал, уже разбивались его любопытные ментальные щупальца. Он улыбнулся мне своей обычной «отеческой» улыбкой, но я видел за ней холодный расчет и… беспокойство?

Снейп. Его лицо, как всегда, было непроницаемой маской. Но я уловил его быстрый, цепкий взгляд, скользнувший по мне. Он тоже чувствовал перемену. Мой Архив уже содержал подробнейший план мести для него, но время еще не пришло.

МакГонагалл. Строгая, справедливая. И слепая, как и большинство из них. Она видела во мне лишь трудного подростка, а не существо, прошедшее через шесть смертей и готовое на все ради выживания.

Новый преподаватель Защиты от Темных Искусств. Конечно же, Аластор «Грозный Глаз» Муди. Вернее, Барти Крауч-младший в его обличье. Я смотрел на его магический глаз, на его изрезанное шрамами лицо, и не чувствовал ничего, кроме холодной решимости. В этой петле он умрет. Мучительно. Это было занесено в мой план.

Распределяющая Шляпа исполнила свою очередную заунывную песню. Я не слушал. Мои мысли были далеко. В Запретной секции. Среди пыльных, древних фолиантов, хранящих тайны, от которых волосы встали бы дыбом у самого Дамблдора.

Первокурсники, дрожащие от страха и возбуждения, проходили мимо меня к Распределяющей Шляпе. Маленькие, наивные овечки, идущие на заклание в эту школу интриг и предательств. Я смотрел на них с полным безразличием. Их судьбы меня не волновали.

Мое место в гриффиндорской спальне. Рон, Невилл, Дин, Симус. Они старались держаться от меня подальше. Моя аура холода и та нечеловеческая отрешенность, что сквозила в каждом моем движении, пугали их. Я почти не разговаривал, лишь иногда бросая односложные, ледяные ответы на их редкие попытки завязать беседу. Комната часто погружалась в неловкое молчание, когда я входил. Меня это устраивало. Одиночество было моим единственным верным союзником.

Гриффиндорская гостиная. Я избегал ее, как чумы. Шум, смех, пустая болтовня — все это вызывало у меня лишь раздражение. Я предпочитал проводить время в Выручай-комнате, которая стала моим настоящим домом и лабораторией, или в библиотеке, где мадам Пинс, библиотекарша с лицом горгульи, уже привыкла к моим странным запросам и ночным бдениям.

Уроки. Механическое выполнение заданий. Холодная, отстраненная демонстрация знаний, от которой преподаватели приходили в замешательство.

Зельеварение со Снейпом превратилось в молчаливую дуэль. Я варил зелья с безупречной точностью, игнорируя его язвительные замечания и попытки вывести меня из равновесия. Мои ментальные щиты были непробиваемы. Иногда я «случайно» допускал незначительные ошибки в рецептуре зелий других студентов, особенно слизеринцев, вызывая небольшие взрывы или портя их работу. Мелкие пакости, которые доставляли мне мрачное удовлетворение. Снейп подозревал меня, но доказать ничего не мог.

Трансфигурация с МакГонагалл. Я выполнял самые сложные преобразования с такой легкостью, что она лишь качала головой, не зная, радоваться моим успехам или беспокоиться о моей странной отрешенности.

Защита от Темных Искусств с «Муди». Это было особенно интересно. Я знал, кто он. Я знал его методы. Я играл роль прилежного, хотя и немного странного, ученика, внимательно слушая его лекции о Непростительных проклятиях, о постоянной бдительности. Иногда я задавал ему каверзные вопросы, касающиеся тонкостей Темной магии или методов противодействия Пожирателям Смерти, наблюдая за его реакцией, за тем, как его магический глаз бешено вращается. Он явно был заинтригован моими познаниями и моей холодной аурой. Возможно, он видел во мне потенциального союзника. Глупец.

Дни тянулись медленно, как патока. Завтрак в Большом Залу, уроки, обед, снова уроки, ужин, а затем — моя настоящая жизнь. Жизнь, которая начиналась после отбоя.

Запретная секция. Мой пропуск туда был уже не просто результатом ловкости и знания тайных ходов. Моя изменившаяся аура, моя близость к темным энергиям, казалось, сами по себе отпирали некоторые замки, усыпляли бдительность охранных заклинаний. Я находил книги, которые раньше не замечал, или которые были скрыты от меня. Древние, покрытые пылью веков фолианты, переплетенные в человеческую кожу, исписанные кровью или выцветшими чернилами на неизвестных языках, которые я, к своему удивлению, начинал понимать благодаря темной энергии, что текла во мне.

Это были не просто книги по Темным Искусствам. Это были гримуары, описывающие магию, существовавшую задолго до Хогвартса, задолго до самого Министерства Магии. Магию стихий в их первозданной, необузданной мощи. Магию крови и жертвоприношений. Магию, позволяющую заглядывать за грань миров, общаться с существами из других измерений. И магию, способную воздействовать на саму душу.

Я изучал их с лихорадочной одержимостью. Мой разум, защищенный ледяными бастионами Окклюменции, впитывал эти знания, как губка. Я понимал, что иду по очень опасному пути. Что эта магия может окончательно уничтожить остатки моей человечности. Но я также понимал, что это мой единственный шанс. Шанс получить силу, способную противостоять и Волдеморту, и Дамблдору. Силу, которую они не смогут контролировать.

Одним из самых интригующих разделов, который я обнаружил, была так называемая «Магия