Настоящая ложь - Эмили Локхарт

– Трагический и ужасный, – сказал Паоло. – Мне очень жаль.

Они побрели дальше в неловком молчании.

Паоло натянул шапку на уши.

Джул вдруг потянулась к нему и снова взяла его за руку. Ей хотелось прикоснуться к нему. Признаться в этом желании и его реализовать требовало большей смелости, чем любые бои, в которые она когда-либо ввязывалась.

– Давай не думать об этом, – сказала она. – Представим себя на другой стороне океана и будем радоваться жизни.

Она позволила проводить ее домой, и он снова поцеловал ее на крыльце. Они прижались друг к другу на крохотном пятачке ступенек, пытаясь согреться, в то время как веселые снежинки порхали в воздухе.

На следующий день, с утра пораньше, Паоло появился на пороге ее квартиры. В руках он держал огромную сумку. Когда парень позвонил в дверь, Джул еще расхаживала в пижамных штанах и майке. Пришлось заставить его подождать в холле, пока она оденется.

– Я взял у друга ключи от его дома в Дорсете, – сказал он, следуя за ней на кухню. – И машину напрокат. Все остальное, что может понадобиться для выездного уик-энда, находится в этой сумке.

Джул заглянула в протянутый ей мешок: четыре батончика «Кранчи», хрустящие колечки «Хула Хуп», желейные конфеты «Шведская рыба», две бутылки сельтерской воды и пакет картофельных чипсов с солью и уксусом.

– Но здесь нет никакой одежды. И даже зубной щетки.

– Это для дилетантов.

Она рассмеялась.

– Фу.

– Ладно, у меня рюкзак в машине. Но эти штучки просто необходимы в дороге, – сказал Паоло. – Кстати, по пути мы сможем увидеть Стоунхендж[45]. Ты была там?

– Нет. – Джул было особенно любопытно посмотреть на Стоунхендж, о котором она читала в романе Томаса Харди, купленном в книжном магазине Сан-Франциско, но ей хотелось увидеть все на свете – вот о чем она мечтала. Весь Лондон, который она еще толком не видела, всю Англию, весь необъятный мир – и чувствовать себя свободной, могущественной и да, имеющей право на то, чтобы воочию увидеть и понять, что там, за горизонтом.

– Это древняя тайна, так что вдвойне интереснее, – сказал Паоло. – Потом, когда доберемся до места, отправимся бродить по окрестностям и смотреть овец на лугах. Или фотографировать их. Может, даже удастся погладить. В общем, будем наслаждаться сельской жизнью.

– Ты приглашаешь меня?

– Да! Там будут отдельные спальни. Свободные.

Он пристроился на краешке стула, словно оробев от собственного напора. Как будто спохватился, что слишком забегает вперед.

– А ты занервничал. – Девушка пыталась потянуть время.

Она хотела сказать «да». Но знала, что не должна этого делать.

– Да, я очень нервничаю.

– Почему?

Паоло задумался на мгновение.

– Ставки повышаются. Для меня важно, что ты ответишь. – Он медленно поднялся и поцеловал ее в шею. Она подалась к нему, чувствуя, как он дрожит. Потом встала на цыпочки и поцеловала мягкую мочку его уха, затем губы.

– Это «да»? – прошептал он.

Джул знала, что не должна ехать с ним.

Хуже идеи не придумать. Она давно похоронила такую возможность. Любовь – это то, от чего приходится отказываться, когда становишься той, кем она стала сейчас. Сильнее жизни. Опасной. Она много рисковала, чтобы создать себя заново.

И вот теперь этот парень, у нее на кухне, дрожащий от поцелуя, с сумкой, полной всяких сладостей и газировки. Несет какую-то чушь про овец.

Джул отстранилась и подошла к раковине вымыть руки. Она чувствовала, будто вселенная дарит ей что-то красивое и особенное. И второго такого предложения уже не будет.

Паоло подошел и положил руку ей на плечо – очень, очень осторожно, словно спрашивая разрешения. Словно и сам не мог поверить, что ему позволено прикасаться к ней.

И Джул повернулась и сказала ему «да».

Стоунхендж был закрыт.

И шел дождь.

Оказывается, чтобы увидеть какие-то камни, нужно было заранее купить билеты. Джул и Паоло не удалось даже одним глазком взглянуть на них из помещения Центра приема посетителей.

– Я обещал тебе древнюю тайну, но не могу показать ничего, кроме паркинга, – сказал Паоло, полушутя, полупечально, когда они вернулись в машину. – Мне следовало все разузнать, прежде чем тащиться сюда.

– Ничего страшного.

– Я ведь умею пользоваться Интернетом.

– О, не волнуйся. В любом случае, меня больше возбуждают овцы.

Он улыбнулся.

– Что, правда?

– Конечно. Овец-то ты гарантируешь?

– Ты серьезно? Просто я не думаю, что могу гарантировать овец, и не хочу снова тебя разочаровывать.

– Да нет же. Плевать мне на этих овец.

Паоло покачал головой.

– Я должен был догадаться. Овцы – не Стоунхендж. Надо это признать. Даже самые лучшие овцы никогда не станут Стоунхенджем.

– Давай пожуем твои мармеладки, – предложила Джул, чтобы подбодрить его.

– Отличная идея, – обрадовался Паоло. – Это ты здорово придумала.

Дом оказался вовсе не домом. Это был настоящий дворец. Огромный особняк, построенный в девятнадцатом веке. С широкими лужайками и коваными воротами на въезде. Паоло набрал код замка, и они помчались по извилистой подъездной аллее.

Кирпичные стены дома были увиты плющом. С одной стороны вниз по склону раскинулся розарий с каменными скамейками, заканчиваясь круглой беседкой на берегу ручья.

Паоло пошарил в карманах.

– Где-то у меня здесь ключ.

Дождь зарядил не на шутку. Они стояли на крыльце, с сумками в руках.

– Черт, где же они? – Паоло похлопал себя по карманам куртки, брюк и снова куртки. – Ключи, ключи. – Он заглянул в мешок. Пошарил в рюкзаке. Выбежал во двор и посмотрел в машине.

Усевшись на ступеньках, под навесом от дождя, он принялся вытаскивать все из карманов. Следом опустошил сумку. Рюкзак.

– У тебя нет ключей, – сказала Джул.

– У меня нет ключей.

Да он просто мошенник, жулик. Никакой он не Паоло Вальярта-Беллстоун. Какие доказательства видела Джул? Ни удостоверения личности, ни фотографий в Интернете. Она верила только тому, что он ей говорил, его манерам, его осведомленности о семье Имоджен.

– Ты действительно дружишь с этими людьми? – спросила она как можно более непринужденно.

– Это загородный дом родителей моего друга Найджела. Летом я гостил у них, а в остальные месяцы здесь никто не живет, и… я же знаю код на воротах, не так ли?