Общество поглощения. Человечество в поисках еды - Марк Биттман

пострадавших из-за отмены Испанией рабства в 1845 году. В 1848 году американский президент Джеймс Полк предложил испанскому двору продать Кубу США за 100 млн долларов, а в 1854 году правительственные чиновники выступали за то, чтобы захватить остров силой{78}. (Так и произошло, хотя и слишком поздно для рабовладельцев, в 1898 году, когда Соединенные Штаты спровоцировали войну с Испанией и захватили контроль над Кубой, Пуэрто-Рико, Гуамом и Филиппинами.)

Когда идея явного предначертания стала популярным лозунгом, усилился раскол между сторонниками увеличения количества рабовладельческих штатов и колоний – в качестве претендентов рассматривались Техас, Миссури, Канзас, Куба и Никарагуа – и последователями другой идеи: продвижения на запад с последующей обработкой принадлежащей белым людям земли. Последние утверждали, что свобода (разумеется, для белого мужчины) предпочтительнее рабства для экономики в целом. В случаях когда это служило их нуждам, они указывали и на предпочтительность свободы с моральной точки зрения. Результатом этого спора стала Гражданская война.

Отделение Юга дало северным законодателям неблокируемое большинство в конгрессе, и еще до окончания войны Авраам Линкольн и его новорожденная Республиканская партия поспешили осуществить свое ви́дение явного предначертания, чтобы, по словам Джона О'Салливана, «предоставить континент, отмеченный Провидением, свободному развитию ежегодно умножающихся миллионов наших граждан». Эта цель была достигнута при явно выраженном намерении изгонять и даже убивать индейцев, отдавая землю белым мужчинам, которые были сочтены достойными этого.

Этот процесс ускорился в 1862 году, когда Линкольн и конгресс, объединившись, приняли первый из целого ряда закон о гомстедах, согласно которому поселенцы получали немногим меньше 65 га земли, уплатив маленький регистрационный сбор, при условии проживания на этой земле в течение пяти лет или же право купить землю немедленно примерно по 3 доллара за гектар. Это была самая масштабная раздача земли в истории, распространявшаяся, разумеется, только на белых мужчин. Бывшие рабы к этой сделке не допускались, как и независимо живущие женщины, индейцы или китайцы, составлявшие крупнейшую группу иммигрантов неевропейского происхождения.

В общей сложности почти 110 млн га «общественной» земли, одна седьмая массива суши континентальных США, были розданы под домохозяйства. Кроме того, под железные дороги было (в конечном счете) отведено свыше 73 млн га, а вскоре после этого более 32 млн га было продано тем, кто больше заплатит, обычно по 3 доллара за гектар. Поскольку земля очень быстро превращалась в финансовый актив и принадлежала банкирам, финансистам и спекулянтам, легко понять, почему долги сыграли такую важную роль в бедственном положении американских фермеров.

В общем, более четверти всей территории страны было подарено или продано задешево, и, поскольку значительная часть всей американской земли (800 млн га) занята непригодными для фермерства горами и пустынями, эта четверть представляет собой бо́льшую часть пахотных угодий. Если вы ищете корни современного неравенства доходов, можете начать отсюда, с раздачи федеральным правительством земли – основы почти всего богатства – членам эксклюзивного клуба белых мужчин.

Все могло сложиться иначе. Вечером 12 января 1865 года двадцать проповедников-афроамериканцев встретились с генералом армии Союза Уильямом Шерманом в его временной штаб-квартире в Саванне. От имени группы выступил Гаррисон Фрейзер, 67-летний баптистский священник, бывший рабом первые 59 лет своей жизни, пока не купил себе и своей жене свободу за 1000 долларов золотом и серебром.

Шерман предложил группе визитеров изложить, каким образом, на их взгляд, они «могли бы обеспечить себя и наилучшим образом помочь правительству в сохранении своей свободы».

Фрейзера совсем не сбил с толку факт, что потомков похищенных и обращенных в рабство африканцев спрашивают, что они могли бы сделать для федерального правительства. Он ответил: «Самый лучший для нас способ себя обеспечить – это иметь землю, пахать и возделывать ее своим трудом».

Шерман выслушал посетителей. Через несколько дней он издал Особый военный приказ № 15{79}, обещавший выделить полосу побережья шириной 50 километров и протяженностью 400 километров от Джексонвилла до Чарльстона под поселения афроамериканцев{80}. Отвечая на вопрос, хотели бы они жить среди белых, Фрейзер ответил: «Я предпочел бы жить обособленно, поскольку на Юге существует предубеждение против нас и нужны годы, чтобы оно исчезло»{81}.

Сорок акров «пахотной земли» отводились бы одной семье при условии, что ее глава состоит в списках юнионистов как человек, «внесший вклад в обретение своей свободы и в обеспечение своих прав в качестве гражданина Соединенных Штатов». Записываясь в ряды сторонников Союза, бывшие рабы могли расплатиться за «приобретение сельскохозяйственного инвентаря, семян, инструментов, обуви, одежды и других предметов, необходимых для жизни».

Возможность работать на собственной земле и пожинать плоды этого труда можно считать фундаментальным элементом свободы, и в тот раз, когда Соединенные Штаты спросили, чего хотят бывшие рабы, те потребовали именно этого. Закон «О гомстедах» 1862 года гарантировал «каждому, являющемуся главой семьи» – что исключало большинство женщин согласно букве закона и всех по его духу – и имеющему гражданство, которого в 1862 году афроамериканцы были лишены, возможность удовлетворить эту базовую потребность.

Оставляя за своими рамками неграждан, этот закон лишал рабов земли. Он также исключал и тех, кто «поднял оружие против правительства Соединенных Штатов». Тем не менее даже после того, как афроамериканцы стали гражданами, они были почти полностью лишены щедрот закона «О гомстедах», тогда как бывшие солдаты конфедератов – ставшие предателями – с готовностью допускались к раздаче. Неизвестно, могло ли все обернуться иначе, если бы Линкольн прожил дольше, но после того, как он был застрелен, президент Эндрю Джонсон быстро отменил приказы Шермана{82}.

Робкую попытку компенсировать исключение темнокожих из закона «О гомстедах» предприняло Бюро по делам освобожденных, позволившее бывшим рабам арендовать и впоследствии получать в собственность землю, конфискованную у рабовладельцев. В течение недолгого времени выполнение этого требования обеспечивалось военными.

Однако долго это не продлилось. Несмотря на то что 40 акров, обещанных Шерманом вольноотпущенникам, составляли лишь четверть типичного надела для белых согласно закону «О гомстедах», федеральное правительство предоставило еще меньше. Промышленность северян была больше заинтересована в рабочих, чем в фермерах, живущих натуральным хозяйством, и идея получения афроамериканцами каких-либо репараций в форме даруемой земли исчезла почти сразу после своего появления.

Более того, бывшие рабы, легально поселившиеся на земле, которую вынуждены были обрабатывать до войны, к 1877 году стали свидетелями того, как эта земля была возвращена их бывшим поработителям. Вернувшиеся землевладельцы быстро организовали систему наемного и арендаторского земледелия, а также социальную систему, включавшую заключение в тюрьму, почти рабство, законы Джима Кроу[13] и линчевание, призванные гарантировать, что темнокожие останутся, в сущности, навечно зависимыми.

Это была очень мощная тенденция. После того как Тринадцатая поправка запретила рабство, но оставила принудительный труд в качестве наказания, достаточно было ареста, чтобы заставить бывших рабов и их потомков работать бесплатно в роли заключенных. Хотя афроамериканцев больше нельзя было покупать и продавать, их все равно можно было (как их потомков в настоящее время) оторвать от семьи и лишить свободы.

Еще до официального завершения Реконструкции многие бывшие рабы и их родственники утратили надежду на хорошую жизнь на Юге, и начался «Великий исход». Его участники, сравнивавшие себя с библейским народом израильским, бежавшим из рабства в поисках Земли обетованной{83}, устремились на запад, прежде всего в Канзас (штат, являвшийся свободным и до войны и гордившийся этим), а также в Оклахому, Колорадо и на промышленный Север.

Эпоха, когда основную массу американских земледельцев составляли афроамериканцы, закончилась. Большинство участников переселения, подобно тем что оставляли Юг ради Севера в XX веке, скопились в крупных городах, а фермерствовавшие по большей части остались на Крайнем Юге, часто вынужденные бороться за то, чтобы сохранить свою землю и выжить на ней при сохраняющейся враждебности местного и федерального правительств.

Если бы в последней трети XIX века состоялось справедливое перераспределение земли, учитывавшее права индейцев, женщин, бывших рабов и других небелых людей, XX век был бы совершенно иным. В нем было бы на несколько миллионов больше мелких и средних ферм, где трудились бы семьи, заботящиеся о своей земле, пище, которую выращивают, и своей общине. Вместо этого