Лавровый венок для смертника - Богдан Иванович Сушинский

белой, пусть даже не первой свежести, рубашке, он все еще хотел казаться аристократом. Не был бы Том смертником, его давно заставили бы переодеться в «тюремный смокинг», но от Шеффилда этого потребуют лишь перед выводом на казнь. К тому же на Рейдере, этом острове смертников, уже давно не придерживались многих условностей, без которых никак не обходились в континентальных тюрьмах.

Коллин скользнул презрительно-недовольным взглядом по узнику. Ни тюремная желтизна, ни камерный тлен смертника так по-настоящему и не коснулись его. Возможно, потому, что до самого суда Шеффилду не верилось, что присяжные могут признать его виновным. Точно так же теперь ему не верилось, что его не помилуют. Слишком уж, как убежден был сам Шеффилд, он популярен в стране.

Вспомнив об этом, Коллин мстительно рассмеялся, сохранив, однако, абсолютно невозмутимое выражение лица. Шеффилд пока что не знал того, что было известно ему, — сегодня утром начальнику тюрьмы по секрету сообщили из прокуратуры, что в помиловании писателю-убийце отказано. Письменное сообщение об этом будет доставлено, по всей вероятности, завтра, пограничным катером, услугами которого давно пользовались полиция и тюремная администрация. День казни тоже был определен: следующая пятница. «И если Шеффилд рассчитывает, что экзекуция будет происходить при толпе журналистов и стае телекамер, — он непростительно ошибается, — молвил себе Коллин. — На Рейдере это не принято. Здесь убивают, как на бойне».

Единственное, чего не мог понять Коллин: зачем начальнику тюрьмы понадобилось вызывать обреченного к себе? Неужели Рой Согред настолько благоволит к живому классику — ко все еще живому, уточнил Стив, что решится сообщить ему о дне казни сегодня, в нарушение инструкции? Но на кой черт это понадобилось? Чтобы позволить Шеффилду в течение недели написать свой последний детектив? Что-то вроде исповеди перед эшафотом? Или подскажет, как бежать?

Коллин хрипло прорычал, причем не мысленно, а вслух, как делал всегда, когда решительно не соглашался с самим собой. Согред никогда не пойдет на это! Хотя он и отрекся от пишущей машинки, но Шеффилду продолжает завидовать до сих пор. Как, очевидно, любой из их литературной братии.

— Идите вперед, Шеффилд.

— Так все же, куда меня?..

— Я ведь сказал: это еще не казнь.

— Может, вам известна и дата казни? — задержался Шеффилд уже в двери, когда сержант взял его за предплечье. Вопрос был явно провокационным, однако Шеффилд не первый, кто задавал его Коллину в этой тюрьме.

— Порядок известен: вас казнят сразу же, как только будет отказано в помиловании.

Обычно в таких случаях Коллин добавлял: «Чего, будем надеяться, не произойдет», однако на сей раз любезничать подобным образом не стал.

20

— Сразу же хочу предупредить вас, мистер Шеффилд, что ничего такого, душеспасительного, сообщить вам не смогу.

Смертник сидел в кресле у стены и угрюмо, исподлобья, изучал начальника тюрьмы. Эллин как-то сказала ему, что в свое время Рой Согред начинал как писатель и что его рассказы даже появлялись в «Западном побережье», однако ни оптимизма, ни уважения к нему со стороны Шеффилда это сообщение не прибавило. Наоборот, узник был уверен, что несостоявшийся собрат по перу не сможет простить взлета его известности, а потому постарается всячески досаждать.

— Вряд ли вы пригласили меня только для того, чтобы поведать эту сногсшибательную новость. Значит, последует еще что-то?

— Официально вам сообщат об этом завтра утром. Но уже сегодня, конфиденциально, могу уведомить, что в помиловании вам отказано. — Произнося это, Согред смотрел не на узника, а на лежащий в выдвинутом ящике стола пистолет, словно собирался привести приговор в исполнение немедленно. — Вам, Том Шеффилд, отказано в помиловании, и это — суровая реальность, от которой никому из нас не уйти.

Только сейчас он взглянул на смертника, и был немало удивлен, заметив, что сквозь смертельную бледность его лица все же кое-как пробивается улыбка — неестественная, больше смахивающая на гримасу, тем не менее…

— Вы сказали «никому из нас»? Но при чем здесь вы, несостоявшийся «бессмертный»? — нашел в себе смертник мужество съязвить. — Лично вам никогда не познать ни славы, ни бесславия. Даже палач вами побрезгует, и вы уйдете из мира сего такой же кучей червивого дерьма, каковой появились в нем.

— Выскажи вы все это начальнику любой другой тюрьмы, охранники долго и старательно массажировали бы вам ребра, почки и все прочие органы, а затем позволили двое-трое суток отдохнуть в карцере, — невозмутимо парировал Согред. — Но перед вами — единственный из этой начальственной братии, который не желает доводить встречу до подобного исхода. Что же касается отказа в помиловании, то вы должны были подготовить себя к этому. Увы, титулованного, окуренного славой смертника помиловать порой куда труднее, нежели безвестного убийцу, к которому общественное мнение и пресса безразличны.

— Когда меня казнят? — спросил обреченный, каждое слово произнося по слогам; так ему легче было справиться с волнением.

— В один из ближайших дней. Точной даты вам лучше не знать.

— В ближайшую пятницу?

— Не исключено.

Шеффилд нервно подергал плечами, словно намерен был освободиться от наручников. Согред мельком взглянул на пистолет, затем на дверь, за которой стоял Коллин. Охранника Согред отослал, но Коллина попросил остаться. От смертника можно ожидать чего угодно, поэтому лучше подстраховаться с помощью хоть какого-то свидетеля.

— Уже… в эту? — едва слышно уточнил Шеффилд, и огромный багровый лоб его покрылся липкой бледностью, голос стал сиплым и срывающимся.

— Опытным адвокатам иногда удается растянуть ожидание казни на несколько месяцев. Бывает, что приговоренного не казнят по каким-то иным причинам, и пытка ожидания длится столь долго и мучительно, что смертники начинают молить о казни с большим упорством, чем до этого — о помиловании.

Шеффилд молчал, глядя на начальника тюрьмы с полубезумной ненавистью. Вряд ли в эти минуты он пытался уловить смысл и логику своей беседы с Согредом. Тюремщику даже показалось, что писатель-убийца находится в состоянии, близком к прострации.

«Лучше спроси, как бы чувствовал себя в подобной ситуации ты сам, — подумалось Рою. — Он-то еще держится. Тебя бы на это не хватило».

— Вы в состоянии взять себя в руки, мистер Шеффилд?

— В состоянии, — безропотно подтвердил смертник.

— Прежде, чем мы продолжим разговор, внимательно прочтите этот небольшой сценарий.

— Какой еще сценарий?! — окрысился Шеффилд.

— Очень похожий на те, по которым вы создавали свои романы. Да не тушуйтесь! Теперь-то вам уже бояться нечего. Коллин!

— Да, сэр, — появился в двери заместитель начальника тюрьмы.

— Снимите с осужденного наручники.

— Но, сэр…

— Он дал слово чести, что не воспользуется нашей благосклонностью. К тому же мы с вами вооружены.

— Это верно, Коллин. Можете не опасаться, — взволнованно