Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 1 - Николай Васильевич Сычев

– со стоимостью. В этой связи он писал: «Курс монеты, как и рыночная цена всякого товара, постоянно стремится сблизиться с издержками ее производства или стоимостью».[1710] С другой стороны, А.И. Бутовский дал вполне реалистичную интерпретацию влияния динамики колебания данного курса на движение монеты внутри страны: его падение стимулирует вывоз монеты; напротив, его повышение стимулирует ввоз последней. Но и в том и в другом случае в конечном счете восстанавливается некоторое равновесие между курсом монеты и ее стоимостью, или, по крайней мере, эти две величины постоянно стремятся сблизиться друг с другом.[1711]

Наряду с полноценными (золотыми и серебряными) деньгами, А.И. Бутовский различал неполноценные деньги. К ним он относил, во-первых, разменные монеты (медные, биллонные). По своему внешнему виду последние похожи на звонкую монету, поскольку они имеют некоторую внутреннюю ценность, или ценность материала, из которого они изготовлены и ниже которой не может упасть их курс. Так, медь, воплощенная в монете, всегда будет стоить столько, или почти столько, сколько она стоит в слитках, подобно тому, как не может совершенно испариться ценность этой монеты, содержащей серебро и медь. Но «никакой внутренней ценности не содержит в себе монета – знак, заимствующая всю свою ценность от общественного признания, от всеобщего согласия принимать ее и хранить как знак других ценностей, который по произволу и немедленно может быть путем обмена превращен в товары, по цене, соответствующей его нарицательному достоинству».[1712] Ведь главное назначение всякой разменной монеты – заменить слишком мелкие части настоящей (звонкой) монеты, служить орудием мелких меновых сделок.

Во-вторых, бумажные деньги, которые заменяют звонкую монету; причем их нарицательная цена не ограничивается малыми суммами, или частями монетной единицы, напротив, она представляет суммы весьма значительные. Это объясняется тем, что бумажные деньги занимают меньше места в обращении, чем серебряные и даже золотые, легко укрываются и сохраняются в безопасности, а также свободно переносятся и пересылаются из одного места в другое. Кроме того, издержки их изготовления намного ниже, в сравнении с полноценными монетами.[1713] Вместе с тем эти деньги не имеют собственной ценности,[1714] служат зачастую для поддержания кровопролитных войн и установления господства одного государства над другим,[1715] требуют строгой эмиссии, соответствующей представляемым ими золотым и серебряным монетам, иначе возникает социальное зло.[1716]

В-третьих, счетные монеты, которые не являются ни залогом, ни знаком ценности, а служат лишь идеальными измерителями ценности, участвуя тем самым в меновых сделках. К таким монетам относится серебряный рубль. В прошлом он рассматривался как 1/4 часть гривны, которая выступала в качестве численной монетной единицы. С конца XIX в. серебряный рубль превратился в численную единицу, но не был монетой настоящей. Первые рублевые монеты, подобные нынешним, были отчеканены еще при Петре I. «Между 1812 и 1839 годами серебряный рубль существовал у нас как монета, но не служил численною единицей: последнею был рубль ассигнационный, никогда, напротив, не бывший монетой настоящей».[1717]

В-четвертых, кредитные деньги, т. е. расписки, векселя, банковские билеты. Они фиксируют особую меновую сделку между продавцом и покупателем, где первый выступает в роли заимодавца или кредитора, а второй – заемщика или должника. Хотя кредитные деньги имеют некоторое сходство с бумажными, тем не менее они отличаются от последних.[1718]

Следует отметить, что подобный подход к трактовке сущности и функций денег развивали и другие представители российской политической экономии. Так, И.Я. Горлов рассматривал деньги как необходимый продукт развития натурального обмена, преодоления присущих ему трудностей.[1719] Указывая на это обстоятельство, он писал: «Трудности, а иногда и невозможность мены натурою, могут быть только такой вещью, от приема которой в мене никто не отказывается и которую, потому, можно назвать всеобщим товаром».[1720]

По мнению автора, всеобщий товар, или орудие обмена, должен обладать тремя свойствами: 1) удободелимостью на все возможные ценности без всякого ущерба для его менового достоинства, посредством которого сравниваются ценности других товаров; 2) распознаваемостью, характеризующей строго определенный вид данного товара, отличающегося от всех прочих товаров; 3) легкопередаваемостью, которая предполагает, что этот товар содержит в своем малом объеме большую ценность и что именно благодаря этой ценности при покупке значительного количества товара исключается всякая трудность передачи деньгам его стоимости. Поэтому «всеобщим товаром может быть признана лишь такая вещь, которая при всякой меновой сделке, во мнении лиц, совершающих эту сделку, представляет равноценность, то есть содержит в себе равное количество ценности, сравнительно с уступаемым предметом».[1721]

Акцентируя внимание на ключевой роли всеобщего товара, И.Я. Горлов отмечал, что обращение этого товара позволяет преодолеть еще одно затруднение, неизбежно возникающее при натуральном обмене, а именно, измерение ценностей. Ибо при таком обмене важно не только совпадение потребностей его участников, но и точное определение той пропорции, в которой вещи обмениваются друг на друга. В этом случае совершенно невозможно обойтись без признаваемого всеми всеобщего товара как орудия обмена, с помощью которого соизмеряется ценность (стоимость) обмениваемых вещей.[1722] Отсюда «видно, что затруднения, появляющиеся при мене натурою, устраняются введением в употребление такого орудия мены, которое служит всеобщим товаром и всеобщею меною (выражением) ценности. Это орудие мены и есть деньги».[1723]

При этом И.Я. Горлов подчеркивал, что деньги не есть только идеальное, умственное выражение ценности, поскольку они действительно содержат ее в себе. Поэтому ценно сть денег должна изменяться наименьшим образом, ибо в противном случае они утрачивают свой истинный характер и не выполняют своего реального назначения. Ведь деньги «во всякой меновой сделке составляют постоянную равноценность, вещь равного достоинства, и не должны терять его».[1724]

Таким образом, И.Я. Горлов выводил необходимость денег из внешних затруднений натурального обмена. Сообразно этому он рассматривал деньги как особую вещь, всеобщий товар, служащий орудием обмена. Однако, подобно своим предшественникам, И.Я. Горлов не понимал диалектики развития товарных отношений, а потому не смог объяснить, как и почему отдельный товар становится деньгами, а следовательно, не смог раскрыть «магическую» природу последних, т. е. их внутреннюю субстанцию, благодаря которой, с одной стороны, они обладают способностью обмениваться на любые товары; с другой стороны, они имеют «равноценность» с этими товарами. Игнорируя эту субстанцию, суть которой, как известно, в условиях золотого стандарта сводится к затратам общественно необходимого труда на производство товаров, а стало быть, и денежного товара, И.Я. Горлов отождествлял ценность как таковую с меновой стоимостью, а последнюю – со стоимостью. В соответствии с таким подходом он выделял две функции денег: средство обращения и меру ценности, истолковывая их с точки зрения количественных пропорций, в