Ядовитая связь - Ана К. Блэклейс

невероятно пьянящем коктейле. Ни один напиток в жизни не вызывал во мне ничего подобного. Но я боюсь поддаться этому чувству, потому что знаю, что он хочет наказать меня, заставить почувствовать боль.

— Значит, Ада-Роуз, учитывая, как ты разыграла меня, теперь я полностью возьму тебя под контроль. Принудить тебя выйти за меня замуж уже недостаточно. Мне нужно кое-что большее в знак твоего подчинения, чем наша предстоящая свадьба.

— Предстоящая свадьба? — переспросила я, удивленно подняв брови. — Я думала... после того, что случилось... я думала, свадьба отменена.

Я ощущаю его ухмылку.

— Разве тебе бы этого не хотелось? Но нет, Ада-Роуз. Ты моя. Я многим пожертвовал, чтобы сохранить тебя. И сделаю еще больше.

Меня должно было бы раздражать, что он называет меня этим именем, но почему-то это не так. Оно никогда раньше не звучало так хорошо из чьих-либо уст. Перед глазами всплывают события той пятницы, когда он появился в клубе. Цена, которую он заплатил: его тайна, которую он так старательно оберегал, была раскрыта. Он согласился снова выйти на ринг, готовый драться насмерть, несмотря на то, что создал невероятное состояние, чтобы уйти от прошлого. Ради меня.

Его рука скользит между разрезами моего шелкового платья, обхватывая мою грудь. Я ахнула, когда его большая ладонь овладела ею, а мозолистая кожа заскребла по нежной коже. Мое тело откликнулось само по себе: грудь выгнулась навстречу его прикосновению. Он ухмыляется, прижимая меня спиной к своей груди, твердой от напряженных мышц. Он сжимает мой сосок и слегка тянет, заставляя меня застонать и еще сильнее выгнуться, следуя за чувством.

— Еще? Ты хочешь еще? — Голова кружится от адреналина, желания, ощущений, которые он пробуждает во мне. Я как марионетка на ниточке в его руках.

— Я сражусь с тремя самыми опасными бойцами подполья ради тебя, Адалия.

Змей назвал их всех. Картаджино, Синатра и, наконец, Бистли. Я пытаюсь повернуться к нему лицом, но он не дает. Его пальцы сильнее сжимают мой сосок, заставляя меня вскрикнуть, а его стальная рука крепко удерживает меня у себя на бедрах, прижимая к его твердому напряженному члену.

— И эти бои — это не обычное шоу UFC, — говорит он, его голос сладкой отравой растекается в моем ухе. — Они не заканчиваются, пока… ну, скажем так, пока не будет нанесен непоправимый урон. Смерть — не вариант. Если бы была, многие бы выбрали ее.

Я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на его словах, пока он продолжает тереться моими бедрами о свой толстый член. Его дыхание становится все тяжелее с каждым словом.

— Эти незаконные бои — это развлечение, которого богатым мужчинам больше не хватает в современном мире. Особенно в свободном западном мире. После того как они испробовали все удовольствия, которые можно купить за деньги, их желания со временем становились все более извращенными. Даже смерть не могла утолить их больное любопытство. Поэтому они направили свои деньги и внимание на игры древнего Рима.

— Гладиаторские бои, — выдыхаю я, вцепившись в подлокотники кресла, жадно желая, чтобы он вошел в меня. Мы сильнее прижимаемся друг к другу, жара окутывает нас, шелк липнет к моему телу от пота.

— Гладиаторы, — подтверждает он. — Самые успешные из них получали так называемые прозвища после своих многочисленных побед. Эти прозвища отражали их мастерство на арене, их фирменные приемы или завершающие удары. Мало кто знает, что гладиаторы не сражались насмерть, или, по крайней мере, смерть не была конечной целью. Они устраивали шоу крови и, часто, увечий. Мужчины покидали арену с обожженной кожей, вывихнутыми конечностями или даже с лезвиями, вонзенными в черепа. Часто они должны были выйти на следующий бой, пока не находили свою смерть. Эти истории ужасов можно продолжать бесконечно, но пугать тебя не моя цель. Я просто хочу, чтобы ты поняла, что происходит в подпольном ринге.

Слышать его слова — одно, но его голос, произносящий их, будто тысяча призраков ползут по моему позвоночнику. Призраки мужчин, чьи тела он искалечил до неузнаваемости. То, что, судя по его тону, до сих пор преследует его. Опустив взгляд сквозь свою маску, я осторожно провожу пальцами по шрамам на его костяшках.

— Так что же произошло в тюрьме, что они наконец решили назвать тебя Спартанцем? Какие у тебя были… навыки?

— Дело было скорее в методах. — Его рука отпускает мою талию, скользит под край шелкового платья и обхватывает внутреннюю сторону моего бедра. Его прикосновение вырывает из меня резкий вздох, ноги сами собой раздвигаются шире, жадно приглашая его продолжить. Я на его коленях, и единственное, что хоть как-то меня прикрывает, — это маска из кристаллов Swarovski. Халат сполз с моих плеч во время нашего трения, обнажив грудь, а теперь нижний край открывает и мою киску. Кроме пояса, который все еще висит набекрень на талии, ничего больше не держит шелк, что обвивает мое тело. Я практически голая, горячая, влажная от пота, извиваюсь на нем.

— Методы? — спрашиваю я, но сосредоточиться становится все сложнее, пока он играет со мной вот так.

— Метод, который позволяет тебе оставаться целым в ринге. Мой был прост: пожертвовать частью тела, чтобы сохранить остальное.

— Твои кулаки, — шепчу я.

Его рука крепко держит мое бедро, а костяшками другой он проводит по моей влажной киске. Его резкий вдох звучит громче, когда он понимает, насколько я мокрая. Его хватка принуждает мои ноги раздвинуться еще шире, а губы — раскрыться, открывая ему полный доступ к мягкой коже внутри. Я чувствую, как его челюсть напрягается у моей щеки, твердая, как гранит, а его твердая длина упирается мне в ягодицы.

Он подносит тыльную сторону своей руки к моим губам. Я без слов провожу языком по его шрамам, чувствуя вкус самой себя. Этот жест выходит инстинктивно.

— Сначала нам даже не разрешали бинтовать кулаки, — продолжает он, его голос глубокий, как ночь. — Мы дрались голыми руками. Но можно было использовать все, что попадалось под руку. В основном это были бутылки, которые бросали в ринг обезумевшие зрители. Бутылки разбивались о пол на мелкие осколки, и единственное, что я мог сделать, — это вдавить свои голые кулаки в битое стекло и, по сути, сдирать кожу с лиц своих противников. Это был единственный путь, чтобы подняться на следующий уровень. Я стал чемпионом в боях на голых кулаках, и тогда мне позволили использовать бинты.

Как же, блядь, все это безумно— мое тело извивается на его коленях еще сильнее, а моя мокрая киска пропитывает его дорогие брюки. Он вдыхает запах моего желания,