Тайник абвера - Александр Александрович Тамоников

пригородах. В квартире самого инженера царило запустенье. В 41-м его с женой эвакуировали в Горький, там жена скончалась от воспаления легких. А он вот выжил и вернулся сюда.

– Я и живу теперь благодаря работе. Родине помогаю, чем могу, несмотря на возраст, – тихо говорил инженер. – А в доме… Не до домашнего мне уюта. Часто даже нет времени вернуться, ночую в теплушках и рабочих вагончиках.

Квартира и правда мало напоминала жилую. Пыль, мусор под веником в углу, одинокая чашка на столе. Шелестов все же отметил, что нужно сделать запрос на инженера в Горький.

Снова квартира, в которой никто не открыл дверь.

– Там семья жила с ребенком, а уж потом и не знаю, что с ними случилось, – пожал плечами инженер. – Тяжкие времена, все могло случиться. Я как уехал в 41-м, так больше их и не видел. И в квартире ни звука.

Другого выхода не было. Шелестов, собственно, предполагал, что найдутся необитаемые квартиры. И их придется проверять. О женщине, схожей по описанию с той загадочной личностью, появившейся в крайнем заброшенном доме Малой Калиновки, а потом исчезнувшей, тут никто не слышал. Здесь, по утверждению жильцов, вообще посторонних не бывало.

Для этого и понадобился участковый милиционер. Тот привел слесаря из домоуправления, который долго возился с замком, наконец, открыл дверь пустующей квартиры второго этажа. С первых же шагов стало понятно, что в квартиру три года не ступала нога человека и не открывалась дверь. Толстый слой пыли на полу. «Электрики» и участковый сразу же, войдя в прихожую, оставили заметные следы. Дальнейшее изучение квартиры подтвердило, что жильцы или посторонние люди в ней не появлялись очень давно.

Спустившись на первый этаж, «электрики» с участковым милиционером стали ждать, пока слесарь откроет другую пустующую квартиру. Шелестов уже начинал подумывать, что кто-то из жильцов врет или та женщина, которую они разыскивают, зашла в подъезд специально, чтобы запутать возможную слежку. С этим домом ее ничего не связывает, а запутать удалось. Целый спектакль пришлось разыгрывать на пустом месте. Скорее всего, их в этой квартире ждет то же самое – толстый слой пыли и ни одного свежего следа с самого начала войны.

Щелкнул дверной замок. Участковый, уже поблагодарив слесаря, выпроваживал его, когда Максим осторожно приоткрыл дверь. Первое, что бросилось ему в глаза, – листок бумаги, свернутый вдвое. Обычный листок из ученической тетради. Буторин встал рядом с Шелестовым и заглянул в квартиру. Даже на первый взгляд она выглядела не так, как заброшенная три года назад квартира на втором этаже. Здесь жили, здесь подметали пол, но почему-то соседи не видели и не слышали этого загадочного жильца. Глухие старики? Пожалуй, но дело не только в этом.

Оперативники вошли в квартиру, Буторин сразу присел на корточки. Он поднял лист бумаги, развернул его. Химическим карандашом, аккуратным женским почерком было написано:

Завтра в 12 часов в парке

– Бумага здесь лежит недавно, – прокомментировал Буторин. – На ней нет пыли. А на полу есть. Тот, кому предназначена эта записка, не заходил сюда несколько дней.

Шелестов обернулся к входной двери. Почтовая щель на двери имелась, а вот почтового ящика с внутренней стороны, как это бывает, не было. Судя по посланию, получатель прекрасно знал, в каком парке должна произойти встреча. Значит, она не произошла: на часах была половина первого. Напрашивался вывод, что записку принесла та самая женщина, которую видела Вероника Матвеевна. И она ждала тайного жильца этой квартиры на встречу. А он почему-то не появился дома и, судя по небольшому слою пыли на полу, не был тут уже несколько дней.

– Послушайте, – Шелестов повернулся к подошедшему участковому. – Какой здесь есть поблизости парк? Или таких несколько в Пскове?

– Вообще-то парков в городе до войны было много, – поспешил ответить участковый. – Сейчас их уже «парками» и не назовешь. Около Богоявленской церкви есть парк, есть парк на набережной, где Пскова с Великой сливаются.

– Хорошо, – кивнул Шелестов на входную дверь. – Стойте здесь, а мы обойдем квартиру.

В квартире точно жили. Никто не пользовался примусом, не открывал воду, потому что могли услышать соседи. Так же точно здесь давно не пользовались канализацией. Но человек, который тут ночевал, ел на кухне. Один недоеденный кусок хлеба остался в кульке из газеты. И банка из-под тушенки с алюминиевой ложкой все еще стоит на столе. Постель на старом диване свернута. Наволочка и простыня несвежие, на краю шерстяного клетчатого одеяла пятно. Обычный круглый стол стоит у стены, а не посреди комнаты. На столе керосиновая лампа, окна закрыты черными плотными занавесками, чтобы можно было в темное время суток зажигать свет. Электричеством жилец не пользовался, и это объяснимо.

Шелестов подошел к столу и увидел еще один лист бумаги. Только это уже был лист, вырванный не из ученической тетради, – обычная писчая бумага.

– Виктор, смотри, – позвал Шелестов. – Кажется, мы опоздали…

Буторин подошел к столу и уставился на неровный нервный почерк:

В НКВД СССР

от гр. Косорезова Е. М.

ЗАЯВЛЕНИЕ

– Или мы опоздали, или кто-то успел раньше нас, – проворчал Буторин. – Опаздываем мы, Максим, с самого начала на целый шаг. Но как он выходил и входил сюда, что его ни разу не заметили соседи?

– Черный ход, – напомнил Шелестов. – Он пользовался черным ходом. Там почти нет пыли на дверной ручке. В отличие от двери на общую лестницу.

Они начали осматривать комнату и на этажерке в углу нашли свернутые листы плотной желтоватой бумаги. Разворачивая лист за листом, оперативники убедились, что это крупномасштабные топографические карты, скопированные вручную. На всех картах были изображены берега Псковского озера и южной части Теплого озера. Никаких пометок, никаких иных знаков, кроме топографических символов.

– Завтра же с утра разделитесь, – приказал Шелестов, – и прочешете все берега озер. Опросить всех рыбаков, всех, кто бывает на побережье. Любое упоминание о чужаках фиксировать. Заканчивайте тут, я в милицию. Попробуем прямо из городского отдела разослать циркуляр по всем отделениям.

– Ты все-таки думаешь, что побережье? – спросил Буторин. – Надо искать важные объекты на берегу и проверять их.

– Может быть, может быть, – покусывая от напряжения губы, пробормотал Шелестов. – Не дает мне покоя эта связка: озера – побережье – инженер – заявление в НКВД. Неужели решил сдаться, осознал? Да только явно не успел.

Глава 5

В Ленинград Шелестов уехал в тот же день. Группа отправилась на побережье озер. Буторин выходил последним, когда его уже на улице догнал дежурный.

– Товарищ майор, срочно! Там из милиции звонят.