Тайна дважды убитой. Следак Её Величества 1 (Следопыт Империи) - Григорий Грошев

происшествия форма Фёдора изрядно истрепалась. Погоны оказались надорваны и болтались, однако же, за петлицу продолжал цепляться двуглавый орёл. Ботинки лишь чудом остались на ногах, но подошвы надорвались. Показаться в таком виде Императрице — значит проявить к Короне крайнюю степень неуважения.

Во дворец следователя привёз необычный транспорт, который раньше он видел только по телевизору. Гольф-кар, забава для богатых и странных. Ехать в нём было неудобно, однако же, путь занял от силы пять минут. Пока Иванов приходил в себя, сидя в каком-то помещении для охраны, его посетил Поцелуев.

— Хочу довести до вас, что остальные пассажиры борта обнаружены, — сказал полковник. — Состояние их здоровья удовлетворительное.

— Правда?

— Да, только граф сильно ругался, — продолжал Поцелуев. — Однако же, это полностью его вина. Он вошёл в особо охраняемую зону без полётного задания. Вам повезло, что мы сделали лишь один выстрел. Предупредительный. Правда, шрапнелью.

— Неужто вы не распознали собственный борт? — удивился Фёдор.

— Распознали, — подтвердил начальник охраны. — Однако же, борт могли похитить. Мы не вправе рисковать жизнью Её Величества.

Иванов вздохнул. Ему показалось, что Поцелуев что-то недоговаривает. Уж слишком хорошо Фёдор видел и чувствовал людей. В это время, прихрамывая, в помещение вошёл Цискаридзе. Форменные штаны его были безнадёжно разорваны. Туфли он потерял. Впрочем, видимых повреждений Фёдор не заметил. Он горячо обнял своего начальника, обрадованный спасению.

— Нам надлежит сменить одежду, — без предисловий сказал Генрих. — Господь сохранил наши жизни, и это не может быть случайностью.

— Офицеры, о ситуации доложено Императрице, — вздохнул Поцелуев. — Она примет вас, едва появится возможность.

— Что с пилотом? — осведомился Иванов.

— Приземлился, — ответил полковник. — Жёстко. Доставлен в госпиталь Её Величества. Остальные пассажиры пострадали незначительно.

Фёдор не мог поверить в реальность происходящего. Что из произошедшего было менее вероятным? То, что их пригласит на аудиенцию Императрица? Или что в пути винтокрыл будет повержен разрывным боеприпасом? Иванов посмотрел на себя в зеркало. Ну что ж, китель ещё можно поправить, а вот брюки точно придётся отправить в платяной рай.

— Надеюсь, для вас не будет большой трагедией предстать пред Её Величеством во фраках, — произнёс начальник охраны. — Вы точно не нуждаетесь в медицинской помощи, господин Цискаридзе?

— Нет-с, — ответил Генрих. — Я вывихнул ногу, однако же, мой отец под Варшавой с куда худшей травмой шагал вперёд. И я пойду.

— Тогда следуйте за мной.

Внезапно путь Поцелуеву преградил граф Галунов. На его холёном лице была большая гематома. Должно быть, прыгал он с парашютом неважно. Пётр попытался нанести полковнику пощёчину, однако тот перехватил руку и начал выворачивать пальцы.

— Ничтожество! — кричал граф. — Вы же едва не погубили Её Величества советника! Вы ответите пред законом! У меня и следователь имеется.

— Вы забываетесь, сударь, — ответил полковник, не ослабляя хватки. — Забываетесь!

— Кто дал приказ?! — орал Галунов, пытаясь освободиться. — Кто?

— Я.

Голос словно раздался в голове каждого из них. Вчетвером они принялись смотреть по сторонам, чтобы определить его источник. Обнаружился он не сразу.

Глава 19. Антимаг Её Величества

Велика Российская Империя, а станет ещё больше. Кажется, что границы её не заканчиваются нигде. На весь мир славятся её ровные, как гладь воды, дороги. Доехать, домчаться можно от Бреста до Владивостока, от Камчатки до Одессы, от Судака до Вильнюса. Огромная часть земли, не то пятая, не то шестая от всей суши, лишена границ. Но, как и во всякой империи, все дороги ведут в Петербург.

Как похорошела столица при Екатерине Третьей! Десятки станций метро. Аккуратные дома, где даже бюджетные кварталы — с претензией на произведение искусства. Чистая вода из крана — можно пить прямо стаканом. Петербург — это город истинной красоты. Фёдор столицу обожал и ненавидел всеми фибрами своей души.

Москва никогда не дремлет — это понятно. Но Петербург и вовсе пребывает в эйфории двадцать четыре часа в сутки. В отличие от Москвы, здесь не возводят огромных кварталов для вчерашних крестьян. Здесь нет гигантских заводов, что по площади могут конкурировать с отдельными крошечными штатами Европы, вроде Сан-Марино.

Большие магазины, где на одной площади сосредоточено множество лавок, были стыдливо вынесены за город. Не то, что в Москве, где такие центры — притяжение для разночинцев всех мастей! Императрица в родном городе велела избегать кучности, и её распоряжения исполнялись ревностно.

Однако же, именно Петербург производил на свет отборных сумасшедших. Именно его болотистые почвы, пусть и украшенные самыми величественными зданиями, отравляли разум человека. Эту особенность ещё Достоевский отметил, а укрепил — Михаил Булгаков, знаменитый драматург.

Даже если иной человек был невероятно образован и умён, он всё равно рисковал утратить связь с реальностью. Особенно — если образован и умён.

— Господа, дозвольте представиться, — произнёс владелец голоса, что проникал прямо в черепную коробку. — Меня зовут Григорий Бесстужев. И я — придворный антимаг Её Величества.

— Мерзавец! — прокричал Галунов. — И это ты отдал приказ палить по моему борту? Такую птичку загубил!

— Произошла ошибка, — согласился антимаг своим бесстрастным голосом. — Однако же, у источника её стоит оплошность графа Галунова. Вам строжайшим образом говорилось об обязанности представлять полётное задание.

— Милостивые господа, — произнёс Фёдор. — Быть может, вы выясните свои отношения после? Неужто Её Величество будет ждать, покуда мы тут будем препираться?

Граф покраснел. Антимаг же, напротив, нашёл этот вопрос забавным. Фёдор рассмотрел этого полусумасшедшего мужчину. Синий пиджак с рукавами, что расширяются книзу. На пальцах — не меньше двух десятков перстней и колец. Когда Григорий совершал пассы руками, на них болталось несколько браслетов. Как он не сгибался под тяжестью сей бижутерии?

— Я ощутил мощный источник, — сказал Бесстужев. — А посему посчитал, что маги отправили на погибель Её Величества хитроумное устройство. Или захватили борт.

Генрих некоторое время сдерживал себя, но вдруг рассмеялся. Начал хохотать и граф, а за ним — следователь Иванов. Даже невероятно серьёзный Поцелуев улыбнулся.

— Сударь, вы или больны, или бредите, — резюмировал за всех Фёдор. — На всяком лётном устройстве установлена рация. И при возникновении подозрений принято направлять сообщение о чужих и своих, а не разрывной патрон. Лишь чудом стрелок не попал в кабину.

— У вас свои методы, у нас — свои, — отрезал Григорий. — Я