Будь моей - Бэлла Андре

Но Трэвис, похоже, был совершенно не тронут ее заявлением.

— Почему нет?

Его голос звучал, как горячий шелк.

— А ты мне очень симпатична, Лили. Очень.

Он обнял Лили и повернул ее так, чтобы она упиралась спиной в дверь.

— Помнишь, что произошло в прошлый раз? — сказал он, и словно дьявол вселился в нее, нашептывая, что тогда она испытала самый лучший оргазм в своей жизни.

Она вспомнила, как его язык терзал ее клитор. Лили покачала головой и закрыла глаза.

— Прошу тебя, уходи, — умоляла она, ненавидя себя за слабость, за то, что у нее не хватало сил оттолкнуть от себя Трэвиса. Она ненавидела себя за то, что хотела его до безумия.

— Слышала когда-нибудь об изысканных удовольствиях?

Голос Трэвиса как будто обволакивал ее, и она всматривалась в его губы, словно созданные для куннилингуса. Его уста нашли ее рот, и она могла бы поклясться, что самолет качнуло и резко опустило вниз на тысячу футов. Она мечтала ощутить его вкус на своих губах, она мечтала получить удовольствие, которое мог дать ей только он.

Вдруг в ее памяти всплыли слова Люка: «Женщины сами падали к ногам Трэвиса, поэтому ты должна заставить его умолять, Лили».

С неожиданной для себя ясностью она поняла, что ее желание слиться с ним в порыве страсти никак не согласуется с тем планом, который навязывал ей Люк. Она изо всех сил пыталась взять себя в руки. Еще минута, и она все же сумела оттолкнуть его, упершись ему в грудь.

Трэвис с грохотом врезался в туалет, и стюардесса немедленно постучала в дверь.

— С вами все в порядке?

Лили смотрела на Трэвиса, пребывая в шоке из-за собственного поступка, но, очевидно, ее шок оказался слабее, чем реакция Трэвиса. Он был явно обескуражен и растерян. Лили с улыбкой ответила:

— Со мной все в порядке. Я на секунду потеряла равновесие.

Она услышала, как стюардесса простучала каблучками, удаляясь от двери.

— Ничего личного, Трэвис. Исключительно деловые отношения.

Она выскользнула за дверь и прошла к бару, ощутив прилив уверенности в собственных силах.

— Еще один джин с тоником, — сказала она, решив отпраздновать свою победу.

Как же великолепно было увидеть поражение Трэвиса, подумала она с улыбкой. Без сомнения, он ей отплатит за то, что ему довелось пережить по ее милости. Однако искристый напиток в руке и перспектива увидеть Италию заставили ее отвлечься от мрачных мыслей. Лили первый раз в жизни могла бы сказать со всей искренностью: «Мне плевать».

К сожалению, остаток полета прошел для нее как в тумане и тянулся, казалось, целую вечность. Особенно тяжело пришлось Лили, когда Трэвис начал откровенно флиртовать со стюардессой, дав понять, что его отношения с Лили не переходят границы деловых. Она наблюдала за ними из-под полуприкрытых век. Она была укрыта одеялом, поэтому ее шпионские затеи остались незамеченными. Трэвис несколько раз «случайно» касался ее, чтобы потянуться к занавеске или поднять ручку, которую он ронял, наверное, дюжину раз за время полета. Каждый раз, когда ее тело соприкасалось с его, она ощущала, как у нее бегут мурашки по коже, а соски предательски набухают.

Приземление в Лондоне, перегрузка багажа, прохождение через таможню, посадка в маленький самолет, на котором они отправлялись в Италию, дорога до отеля на лимузине, — все это для Лили было как во сне. Она еще не помнила, чтобы была такой уставшей. Или такой возбужденной, как ей подсказывал противный внутренний голос. Ей хотелось стать под горячий душ, а потом забраться под холодные простыни, чтобы побыстрее избавиться от навязчивого кошмара. Близость к Трэвису причиняла ей физическую боль, так как она не могла позволить себе желанную разрядку, следуя глупой роли, выбранной по собственной воле. Несмотря на сонное состояние, она потихоньку начала воспринимать прелесть пейзажа вокруг. Когда большой черный лимузин петлял по узким старинным улочкам, она ощущала, как нечто новое просыпалось в ее душе.

Она старалась сидеть, вжавшись в угол заднего сиденья лимузина, чтобы даже не приближаться к Трэвису. Кипарисы и золотые холмы настраивали на романтический лад, и она опустила стекло, чтобы вдохнуть сладкий аромат, витавший в воздухе.

— Как прекрасно, — пробормотала она, на мгновение позабыв о Трэвисе.

— О да, — сказал он, и его низкий голос вывел ее из забытья. — Не правда ли?

Лили повернулась к нему, не в силах сопротивляться искушению.

— Просто великолепно, — сказал он, глядя ей прямо в глаза.

Лили кусала губы, чтобы не раскричаться на него за то, что он постоянно ее поддразнивал. Ей так хотелось, чтобы он ее поцеловал. Она знала, что он больше не будет обращать внимание на ее красоту. Особенно после того столкновения в самолете. Почему он мог подарить ей поцелуй, который она готова была помнить до конца дней своих, а потом начать издеваться над ней?

Она ничего не сказала, а лишь отвернулась к окну. Прекрасные виды вокруг нее померкли, заслоненные образом Трэвиса. Он пристально смотрел на нее, и в его зеленых глазах словно поселилась ночь, безлунная и таинственная.

Трэвис заскрежетал зубами, когда Лили отвернулась от него в машине. Он не хотел бы, чтобы его компаньонка промолчала пять следующих дней. Может, несколько часов сна вернут Лили ее привычное настроение. Но существенной проблемой для Трэвиса было то, что он больше не мог с определенностью утверждать, какое настроение Лили можно считать привычным. Раньше он воспринимал Лили как цветок на обоях. Он был уверен, что у нее нет и капли мужества. Но в ту субботу, когда она появилась на подиуме, Лили перестала быть для него прочитанной книгой, и он не знал, чего от нее ждать.

Трэвис корил себя за поспешное решение нанять ее в качестве декоратора. Если бы он был не столь поглощен желанием погрузить в ее лоно свой горячий член, если бы не решил, что должен увидеть ее в пароксизмах страсти (а до этого он не сомневался в своих мужских способностях ни одной минуты), он бы не стал совершать столько глупостей, а просто забыл бы Лили и не пустил ее больше в свою жизнь.

Когда он решил, что отправится с ней в Италию, он надеялся, что они не будут вылезать из постели. Он видел ее рот, ласкающий его стержень, он видел ее великолепную грудь… Он верил, что они будут истощены настолько, что не станут выходить лишний раз из отеля. Ему было совершенно наплевать, найдут они коврики, или столы, или кушетки для дома его клиентов. Да пусть в этом доме будут голые стены, — он не за этим ехал в Италию. Он все еще не мог прийти в себя после того случая в ванной комнатке салона самолета. Он чувствовал по тому, как она ответила на его поцелуй, силу ее желания. Он уже видел, что они будут вытворять в тесной кабинке. Но ей пришло в голову все испортить.

Как ей удалось столько времени занимать его мысли? Трэвис смотрел на перекаты холмов, на подернутые розовой дымкой здания, но его мысли неотступно возвращались к Лили, и он не мог найти ответа на свой вопрос. Все, что он знал, — это то, что по приезде в отель он примет душ и отправится в ближайший бар. Если ему повезет, он познакомится с симпатичной итальянкой, которая сумеет развеять его тоску несколькими часами ничего не значащего секса.