«Князья, бояре и дети боярские» - Михаил Бенцианов

Торжество семейного принципа происходило и у дьяков. Сыновьями дьяков были Р. Алексеев (Полуехтов), Ю.С. Башенин, Г.З. Микулин Гнильевский, а также его сыновья Яков и Василий, В.В. Третьяк Долматов, Н.В. Дылдин, И.В. Жуков, И. Бакака, И. Чудин и Т.М. Карачаровы, И.Т. Клобуков, А. и И.Ф. Курицыны, К. и Н.А. Фуниковы Курцевы, Ф. Посник Моклоков, В.С. Племянников, П.И. Путятин, Е.И. Цыплятев, племянником – И.Г. Выродков, фигурировавшие среди дьяков первой половины XVI в. В это время происходило активное формирование дьяческих кланов, в результате которого некоторые фамилии стали делегировать на эту службу большое число своих представителей (Моклоковы, Путятины, Цыплятевы, Карачаровы, Клобуковы, Фуниковы-Курцевы)[177]. В случае с дьяками эта тенденция сглаживалась возрастающими потребностями государственного аппарата в «приказных людях». Общее количество дьяков неуклонно росло на протяжении всей первой половины XVI в., что способствовало проникновению в состав дьячества новых лиц и фамилий. Преемственность среди дьяков во многом носила условный характер, чередуясь с «дворянскими» назначениями.

Быстрый расцвет «родства» показывает, что оно было эффективным регулятором для установления горизонтальных связей между группами служилых людей. Эта его роль в будущем предопределила расцвет местничества и широкое развитие связей кланового характера. Наследственный принцип занятия тех или иных должностей способствовал самовоспроизведению запущенной системы.

Отмеченные тенденции в конце XV в. находились в зародыше и не получили еще должного развития. Великокняжеская власть пыталась использовать их в своих интересах, но не была их создателем. Территориальные связи и «родство» были результатами разрастания Государева двора и попытками адаптации находящихся в его составе фамилий к новым реалиям службы. Немалое значение в их распространении имел рост делопроизводственной документации, ведение и регулярное обновление списков членов двора. Наличие таких списков позволяло определять нужных исполнителей для тех или иных поручений, вычленяя их имена из общей группы. Территориальное деление «дворовых книг» приводило к выполнению различных поручений московского правительства соседями-сослуживцами. Так же производились их перемещения на новые места службы. Пример Дворовой тетради показывает долговременное использование этого источника в делопроизводственных целях, наличие многочисленных приписок сыновей и других младших родственников к присутствовавшим там именам, что, безусловно, способствовало использованию родственных связей при занятии той или иной должности. Новые члены двора органично вписывались (в прямом и переносном смыслах) в его структуру, претендуя на положение и статус, какими обладали их предки и старшие родственники.

Системообразующие изменения были связаны с распространением поместной системы, созданием на ее основе новых служилых корпораций и систематизацией службы по единым унифицированным образцам. В этом отношении именно великокняжеская власть была инициатором масштабных изменений, которые определили облик службы на несколько последующих столетий.

Одним из наиболее значимых итогов правления Ивана III стало появление поместной системы, приобретшей общегосударственное значение. Помимо Новгородской земли, где поместные раздачи имели массовый характер, поместья появились и в других частях страны[178]. Поместная служба знаменовала собой своеобразный договор между государственной властью и массой лиц, задействованных в службе. Государство гарантировало всем сыновьям служилых людей, годным к несению службы, предоставление поместных наделов, в то время как они обязались нести регулярную воинскую повинность в определенных для них местах.

Слабая сохранность источников не позволяет проследить масштабы этого процесса и степень вовлеченности в него массы служилых людей. Вероятно, распространенность и значение поместного землевладения в организации службы отличались в разных регионах. С определенными оговорками можно выделить два сценария, по которым шло развитие поместного землевладения в конце XV – первые десятилетия XVI в.

В центральных уездах в разряд поместных земель были переведены условные владения дворцовых слуг, известные с удельного времени: псари, сокольники, стрелки, сытники и т. д.[179] При всей многочисленности примеров они не стали определяющими для развития поместной системы. Большее значение приобрело пожалование поместий как дополнительный способ вознаграждения за службу. Трудно определить хронологическую нижнюю грань появления подобных поместий. А.А. Зимин показал условный характер (под условием службы) некоторых вотчин. Они стали прообразами будущих поместий. В 1586 г. в одном из поземельных споров говорилось о том, что село Петрово Городище Суздальского уезда было «в поместье в поместье за Деменшиным да за Демидовым дедом Черемисиновых за Семеном да за отцом их за Иваном, а владели они тем поместьем больши ста лет». Владельцами этого села после Черемисиновых стали князья С. и Т. Вяземские, которые в 1565/66 г. заключили со Спасо-Евфимьевым монастырем мировое соглашение. Следуя этому свидетельству, хотя и явно несколько преувеличенному, Черемисиновы (Карауловы) получили права на него уже в 60-х гг. XV в. В актах Ознобишиных 80-х гг. XV в. (1486 г.) в Суздальском и Муромском уездах встречаются упоминания прежних владельцев – Олешки Костина и Борисовых Хохловых[180].

По своему характеру поместья сближались с жалованными вотчинами и кормлениями («держаниями»). По предоставляемому в жалованных грамотах конца XV в. объему владельческих прав практически невозможно определить, о каком виде владения: вотчина или поместье – идет речь. Некоторые жалованные вотчины и даже кормления становились поместьями[181]. Среди помещиков рубежа веков было немало представителей служилых фамилий. Многие из них получали поместья неподалеку от своих вотчин. Разъезд владений Василия III с землями Юрия Дмитровского показывает ряд таких случаев[182]. Поместья жаловались индивидуально, исходя из служебных достижений помещиков, и вряд ли носили организованный характер. Неспособны они были и радикально изменить существующие принципы организации службы.