«Князья, бояре и дети боярские» - Михаил Бенцианов

В «чистом» виде поместная система была представлена на недавно завоеванных территориях, где производились земельные конфискации и выселения местных вотчинников. Помимо Великого Новгорода с его пригородами (Великие Луки, Пустая Ржева, позднее также Торопец) и Пскова поместья стали господствующей формой служилого землевладения в Вяземском, Бельском, Дорогобужском уездах. В 1504 г. были упомянуты брянские помещики[183]. Сюда же можно отнести новоосваиваемые степные уезды, где вотчинное землевладение либо вовсе отсутствовало, либо было представлено в незначительном виде. Поместные раздачи в Каширском уезде начались в конце XV в. В 1519 г. было выдано несколько жалованных грамот на поместья в Тульском уезде с перечислением имен прежних помещиков[184].

«Поместная колонизация» носила организованный характер. Поместья раздавались на направлениях, где необходимо было постоянное присутствие воинских контингентов. Часть удаленных от военных действий территорий была обойдена стороной. До московского завоевания преобладающая часть «черных» земель была «обоярена» новгородцами в Заонежье и в Заволочье. После «выводов» эти земли были переданы в ведение крестьянских общин. После выселения «лучших людей» не была создана служилая корпорация в Вятской земле[185]. Постоянного присутствия помещиков требовало правительство в наказе к вяземскому наместнику И.В. Шадре Вельяминову: «Чтобы еси отпустил ко мне (Ивану III. – М. Б.) Василья Злобина, а иные бы поместчики из Вязмы бес слова не ездили никуде, жили бы по своим поместием в Вязме»[186].

При недостатке людей приходилось идти на экстренные меры. После разорительного похода шведских войск 1496 г. была создана группа ивангородцев. Несколько сотен человек получили крошечные поместья на шведском направлении – в Водской и частично Шелонской пятинах[187]. Постепенно было выработано требование обязательной службы по месту нахождения поместья и формирование на этой основе поместных корпораций.

Переходным вариантом было создание поместных субкорпораций в рамках существующих объединений. Подобные примеры видны в Дворовой тетради, ряд рубрик которой не имел смысла в реалиях середины века: «из Ярославля же помещики», «в Стародубе помещики» и, наконец, «помещики тверские». В.Б. Кобрин показал «пришлый» характер этих групп[188]. Среди «ярославских помещиков» фигурировали князья Телятевские-Микулинские. Появление этой фамилии в Ярославском уезде относится к концу XV – первому десятилетию XVI в. и, видимо, было связано с проводившимися в это время поместными раздачами[189]. «Ярославские помещики» не пересекались с «литвой дворовой», еще одной группой, созданной московским правительством во втором десятилетии XVI в. Стародубские «помещики» князья Мезецкие были переселены на новое место службы в конце XV в. По Стародубу, вероятно, служил также М.П. Апраксин. Уже в начале XVI в. его отец, выходец из рязанского боярства, был отмечен в восточных уездах. В Тверской земле поместья «москвичам» во второй половине 80-х гг. XV в. жаловал еще Иван Молодой[190]. К началу XVI в. должно было насчитывать не менее нескольких десятков подобных примеров.

Очевидны причины создания этих субкорпораций. Отмеченная ранее «автономность» Тверской земли должна была контролироваться из центра. Помещики в этой ситуации играли роль стабилизирующего фактора, удерживая представителей местного боярства от сепаратистских настроений. Упоминание запрета отъезда для ярославских вотчинников в духовной Ивана III свидетельствует, что их благонадежность также вызывала определенные вопросы.

Помимо перечисленных групп существовали и другие переселенцы. Среди них были новгородские, затем и псковские бояре, вятчане, которые получали пожалования в «московских городах». Потомки новгородцев не выделялись из числа остальных детей боярских. Менее высоко котировались псковские бояре, что было связано с неоформленностью этой социальной прослойки в самом Пскове[191]. Выходцы из присоединенных западнорусских территорий, а также соратники князя М.Л. Глинского также получали от великокняжеской власти поместья[192].

В обособленные субкорпорации постепенно происходил приток местных вотчинников. Тверская дозорная книга начала 1550-х гг. содержит множество подобных примеров. Уже в 1520 г. поместьями были пожалованы представители Епишевых, позднее к ним присоединились Бороздины, Свибловы, Затыкины, Бибиковы и др. Большое количество жалованных грамот с их участием было датировано 1524–1527 гг. В других случаях имели место индивидуальные пожалования.

Определяющие принципы поместной системы были выработаны при массовых организованных раздачах, когда единовременно поместьями наделялись большие группы людей. Эта задача вызывала необходимость выработки объективных критериев деления на группы – «статьи» служилых людей, прообраз будущих окладов.

Потенциал создания поместной системы был понят далеко не сразу. Традиционализм, опора на «старину» и отсутствие развитого аппарата, который мог бы контролировать организацию службы, сдерживали ее развитие. Стремительность поместных раздач во многом была вызвана сочетанием случайных факторов, которые удачно сложились в общую мозаику. Вне зависимости от места проводимых раздач исходный импульс по их проведению исходил от великокняжеской власти. Эти раздачи проводились под контролем одних и тех же исполнителей из центрального аппарата, представляя собой локальные варианты общерусского процесса, реализуемого по схожим моделям и шаблонам. Характерные черты поместной системы не могли появиться одномоментно. Их развитие и совершенствование проходило на разных территориях со своими особенностями, при влиянии ряда внутри- и внешнеполитических факторов.