Санаториум (сборник) - Людмила Петрушевская

В собственной комнате бабушка увидела такой кошмар, что просто застыла на пороге! Книги, распластанные, даже растерзанные, как будто в них что-то яростно искали, лежали на полу, тахта стояла без белья, оно валялось на полу скомканное, матрац был вспорот в нескольких местах, из подушки вывалилась начинка… Не было настольной лампы, еще бабушкиной, отсутствовал старинный фарфоровый кувшин и все бусы, висевшие в декоративных целях на гвозде. Не было телевизора. Таблетки из шкатулки были раскиданы под полками.

Бабушка было присела в изнеможении, но потом потащилась на кухню, спустила в унитаз кашу из сковородки, все тщательно помыла, сложила в несколько больших пакетов кастрюльку, сковороду, ложки, тарелки и все по мелочам, туда же сунула пакет с гречкой и все из помойного ведра, а из холодильника вытащила и тоже отправила в пакет полкочана капусты и остальные припасы – и отправилась вон. Постояла перед мусоропроводом, но не стала туда ничего выкидывать. Потащилась по двору, мимо своего помойного бака, и только через два дома вошла во двор. Высыпала гречку в мусорный контейнер, а сковороду положила в другой, кастрюльку же отнесла в следующий двор и опустила там. Затем долго шла в темноте и забрела в высокие врата, там открылся скверик, и там во мгле виднелась скамейка. Бабушка опустилась на нее, прилегла и скоро задремала. Пробудилась она от того, что ее больно шлепнули по щеке. Над ней склонилась фельдшерица скорой помощи. Бабушка села.

– Пойдешь сама, бабуль? Ты чья? Где живешь? Как фамилия? Адрес?

– Вот не знаю. Что-то с памятью, – откликнулась бабушка. – Гуляла с собакой, а где мой Джоня? Не видели пуделя черненького?

– О, о, пуделя еще. Ты пойдешь сама? Ножки ходят? Нести тебя некому.

– А где моя палочка, – завозилась бабушка.

– Поженили твою палку, всё. Пошли. Цепляйся. Паспорт есть?

– Паспорт есть, и страховое свидетельство со мной. Тут (она пошлепала варежкой по животу). В сумочке.

– Едем в седьмую, – подняв бабушку в салон скорой и уложив ее на носилки, сказала фельдшерица шоферу. – Ниче не помнит. Не дай Бог дожить до такого. Черного пуделя потеряла.

– Как Мефистофель, – откликнулась с носилок бабушка.

– Кто-кто? Лежи уже, фемистофель.

В больнице ее оставили на ночь в реанимации, а потом положили в психосоматическое отделение, поставив диагноз «предынфарктное состояние и старческая деменция».

Ее допрашивала врач, принимала ли она таблетки, сколько и какие, и не хотелось ли ей покончить с собой. И почему ей хотелось спать в чужом дворе на лавочке, а не дома.

На третий день к ней пустили дочь. Дочь заранее плакала, но, увидев маму, она встрепенулась и стала ей выговаривать:

– Ищем-ищем тебя сколько по моргам и больницам! Что случилось? Ты наглоталась таблеток? Хотела покончить с жизнью?

– Да нет, что ты мелешь, – раздраженно ответила бабушка. – Мне стало душно, мальчики спали, я пошла проветриться…

– Мальчики! Какие мальчики! Уже у нее двоится в глазах! Один Марсель в доме, а у нее мальчики! Сколько их? Сумасшедшая совсем.

– Альберт, любовник Марселя. В замшевых ботинках.

– Какой любовник? Ты в своем уме? Совсем сбрендила ты, мамочка. В каких еще ботинках?

– А где Марсель?

– Он у нас, слава богу. Приехал, лица на нем нет, говорит, бабушка сошла с ума, все вынесла из своей комнаты что было, книги раскидала.

– А вещи где?

– Да он нашел потом сумку с кувшином, настольной лампой и еще чем-то. Принес. А вот что ты действительно за погром устроила в своей комнате? Я еле врачей уговорила положить тебя в эту пустую палату. Она, говорю, у нас буйная, нападет еще на кого.

– Не говори ерунды, – сказала бабушка. – На мою квартиру кто-то напал.

– Марсель был там и никто не нападал!

– Деньги искали.

– Кто! Квартира была заперта!

– Все как-то путается в голове, – сказала бабушка. – Нелогично. Мы с Марселем одни в квартире, она заперта. И вдруг какой-то разгром. Как будто искали сокровище!

– То, что у тебя путается в голове, я давно знаю. Марсель вообще пришел к нам на себя непохожий и сказал: «У нас дома была смерть». И что, где она? Ответил, что спал и проснулся от крика «Помогите!», кто-то кричал, потом крик удалился, дверь осталась открытой. Он вышел. Было уже утро. Бабушки в доме нет, это она так кричала и ушла. Он так сказал.

– Не я это была. Альберт.

– Новое дело. Какой Альберт?

– Спроси у Марселя.

– Все тебе кто-то мерещится.

– Альбертина сбежала.

– Вот именно. Молодец. Ладно, тут тебе фрукты.

– Забери их, у меня нет зубов яблоки жевать. Как Марсель?

– Он потрясен твоим уходом. Бабушка умерла.

– Умерла, не дождетесь!

– Я даже отпуск взяла за свой счет, чтобы его подкормить. Парень исхудал. Не ест ничего. Что-то с прямой кишкой, боится идти в уборную. Довела ты его. Ты его довела!

– Да, да, я согласна.

– Он теперь со мной будет.

– Да не хочет он с тобой.

– Хочет. Это ты его восстанавливала против меня. А я его мать, а не ты. Да. Теперь о квартире нашей. Пока ты здесь, давай сдадим одну комнату людям, тихим людям, и ты будешь под присмотром, и деньги нам нужны. Ты уже преподавать не сможешь.

– Дай мне прийти в себя, потом поговорим.

– Я уже нашла семью, хорошие люди, образованные, молодые.

– Уже живут у меня?

– Ну а что с тобой станется? Воровать у тебя нечего, книги никому не нужны. Да мы твою комнату заперли. А что там ты дверь расковыряла, слесарь ничего не мог понять, мы купили новый замок.

Спустя некоторое время бабушка в сопровождении дочери вошла в свою квартиру.

На кухне кто-то разговаривал, явственно пахло куревом. На шум из комнаты Марселя вышел мужчина в трусах лет сорока и, не сказав ни слова, прошествовал в уборную.

Бабушка вошла к себе.

Книги теперь стояли на полу неровными стопками, на тахте кто-то спал.

Дочь громко объяснила, как бы сообщая это не только матери:

– Это только до вчерашнего дня. Сегодня они уедут. Эти на неделю. Не будем мешать, он сейчас уйдет. Они оплатили неделю. Пошли на кухню пока.

За кухонным столом сидели трое, две женщины и парень. Они курили, они явно были недовольны вторжением в их частную жизнь.

Бабушка громко сказала:

– Попрошу вас освободить мою квартиру. Я хозяйка. Мне неизвестно, что тут вам наговорила моя дочь, но я жива и здорова. Через час я вызову полицию.

– Мама, ты сдурела? Это же мы договорились, договор у нас! Они заплатят через неделю!