Мягкая мощь. Как я спорил с Бжезинским и Киссинджером - Джозеф Най

с разрешением один метр о том, что происходит на военных базах. Коммерческие фирмы и частные лица (в том числе террористы) могут выйти в Интернет и получить доступ к спутниковым фотографиям, которые еще несколько лет назад были сверхсекретными и стоили правительствам миллиарды долларов. Когда несколько лет назад одна неправительственная группа посчитала, что американская политика в отношении Северной Кореи слишком тревожна, она опубликовала частные спутниковые фотографии стартовых площадок северокорейских ракет. Очевидно, что другие страны могут приобрести аналогичные снимки американских баз.

Приборы глобального позиционирования, позволяющие точно определять местоположение баз, которые когда-то были достоянием только военных, можно легко приобрести в местных магазинах электроники. Более того, информационные системы создают уязвимость для богатых государств, добавляя выгодные цели для террористов, ведущих асимметричную войну. Бывший спикер Палаты представителей Ньют Гингрич, глубоко изучивший этот вопрос, считает, что «существует реальная опасность того, что могущественная страна поверит в то, что она может создать в киберпространстве аналог тайной атаки на Перл-Харбор. Вполне возможно, что в ближайшие 25 лет какой-нибудь изощренный противник (например, небольшая страна, обладающая ресурсами для ведения кибервойны) решит, что может шантажировать США». Существует также перспектива внештатных кибератак. Например, после столкновения американского самолета-разведчика с китайским истребителем китайские и американские хакеры предприняли целую серию атак на правительственные и частные сайты в странах друг друга.

Однако другие тенденции усиливают и без того сильные стороны. Как я уже отмечал в главе 1, информационные технологии произвели революцию в военном деле. Космические сенсоры, прямое радиовещание, высокоскоростные компьютеры и сложное программное обеспечение позволяют собирать, сортировать, обрабатывать, передавать и распространять информацию о сложных событиях, происходящих на обширной географической территории. Такая доминирующая осведомленность о боевом пространстве в сочетании с высокоточным управляемым оружием дает мощное преимущество. Как показала война в Персидском заливе, традиционные оценки баланса оружейных платформ, таких как танки или самолеты, становятся неактуальными, если они не включают в себя способность интегрировать информацию с этим оружием. В этом и заключалась ошибка Саддама Хусейна (а также тех, кто в Конгрессе предсказывал массовые потери американцев). Многие из соответствующих технологий доступны на коммерческих рынках, и можно ожидать, что слабые государства приобретут многие из них. Однако ключевым фактором будет не обладание модным оборудованием или передовыми системами, а способность интегрировать «систему систем». В этом аспекте США, скорее всего, сохранят свое лидерство. В информационной войне небольшое преимущество имеет решающее значение. Революция в военном деле не уменьшит, а в некоторых обстоятельствах даже увеличит преимущество США над другими странами.

Три измерения информации

Для понимания связи информации с силой в мировой политике полезно различать три различных измерения информации, которые иногда объединяют. Первое измерение — это потоки данных, таких как новости или статистика. В последнее время наблюдается огромный и измеримый рост объема информации, проходящей через международные границы. Средняя стоимость этой информации снижается, и большая ее часть становится практически бесплатной. Снижение стоимости и дополнительные точки доступа помогают малым государствам и негосударственным субъектам. С другой стороны, огромные масштабы свободных потоков информации увеличивают возможности редакторов и системных интеграторов, что выгодно крупным и влиятельным компаниям.

Второе измерение — это информация, которая используется для получения преимуществ в конкурентных ситуациях. Как уже говорилось выше, при использовании информации в конкурентной борьбе наиболее важные эффекты часто оказываются на периферии. Здесь важнее всего быть первым, а это обычно выгодно более сильным. Значительная часть конкурентной информации связана с коммерцией, но, как уже говорилось выше, влияние информации на военную мощь также можно рассматривать как подмножество конкурентной информации.

Третье измерение — стратегическая информация — знание плана игры конкурента. Стратегическая информация практически бесценна. Она так же стара, как и шпионаж. Любая страна или группа может нанять шпионов, и в той мере, в какой коммерческие технологии и маркетинговые исследования предоставляют технические возможности, которые раньше были доступны только ценой больших инвестиций, имеет место уравнительный эффект. Но в той мере, в какой крупные инвестиции в сбор разведывательной информации позволяют получать больше и лучше стратегической информации, в выигрыше оказываются крупные и влиятельные компании. Несмотря на то, что в мире после окончания «холодной войны» все меньше интересных вопросов, связанных с разведкой, представляют собой секреты (которые можно украсть), а не тайны (на которые никто не знает ответа), крупные возможности по сбору разведывательной информации все равно обеспечивают важные стратегические преимущества.

Одним из наиболее интересных аспектов власти в связи с растущими потоками информации является «парадокс изобилия». Обилие информации приводит к дефициту внимания. Когда мы перегружены объемом информации, трудно понять, на чем сосредоточиться. Внимание, а не информация становится дефицитным ресурсом, и тот, кто способен отличить ценные сигналы от белого шума, получает власть. Редакторы, фильтры, податели сигналов становятся более востребованными, и это источник власти для тех, кто может подсказать нам, на чем сосредоточить внимание. Власть не обязательно переходит к тем, кто может производить или скрывать информацию. В отличие от асимметричной взаимозависимости в торговле, где власть переходит к тем, кто может позволить себе сдерживать или разрывать торговые связи, власть в информационных потоках переходит к тем, кто может редактировать и авторитетно подтверждать информацию, отбирая то, что является правильным и важным. Благодаря свободной прессе это, как правило, выгодно Соединенным Штатам.

Среди редакторов и тех, кто дает подсказки, авторитет является решающим ресурсом и важным источником «мягкой силы». Репутация приобретает еще большее значение, чем в прошлом, а за создание и разрушение авторитета ведется политическая борьба. Сообщества, как правило, группируются вокруг авторитетных источников информации, и, в свою очередь, воспринимаемая авторитетность способствует укреплению сообществ. Пользователи Интернета склонны часто посещать сайты, предоставляющие интересную и достоверную информацию. Правительства конкурируют за авторитет не только с другими правительствами, но и с широким кругом альтернатив, включая новостные СМИ, корпорации, неправительственные организации, межправительственные организации и сети научных сообществ.

Если мыслить контрфактически, то Ираку, возможно, было бы легче добиться признания своего взгляда на вторжение в Кувейт как на постколониальную победу, аналогичную захвату Индией Гоа в 1975 году, если бы CNN освещала этот вопрос из Багдада, а не из Атланты (откуда Саддам изображался как аналог Гитлера в 1930-х годах). Мягкая сила позволила Соединенным Штатам сформулировать проблему. Неправительственные организации могут проводить пиар-кампании, которые влекут за собой значительные расходы и изменяют решения крупных корпораций, как это сделал Greenpeace в случае с утилизацией компанией Royal Dutch Shell своей буровой установки Brentspar. Не менее показательно и продолжение: «Гринпис» потерял авторитет, когда впоследствии был вынужден признать, что некоторые