Мешок с костями - Стивен Кинг

— Билл, если к Четвертому июля ты все приведешь в порядок, ябуду счастлив.

— Будешь прыгать от восторга, я обещаю, — радостно возвестилБилл. — Хочешь приехать и написать книгу, вдохновляясь озером? Как в прежниевремена? Два последних романа тебе удались. Жена не могла оторваться…

— Еще не знаю, — оборвал я его хвалебную песнь. И тут меняосенило. — Билл, окажи мне одну услугу. И сделать это надо сразу, до того, какты расчистишь подъездную дорожку, и пустишь в дом Бренду Мизерв.

— Если это в, моих силах, сделаю, — ответил Билл.

И я объяснил, что мне от него нужно.

* * *

Четырьмя днями позже я получил маленькую бандероль. Вскрылее и достал, двадцать фотографий, отснятых одноразовым фотоаппаратом.

Билл сфотографировал дом с разных сторон. По снимкамчувствовалось, что в доме не живут хотя за ним и приглядывают, пусть и бездолжного рвения, в чем, собственно, Билл мне и признался.

Большинство фотографий я сразу отодвинул в сторону, оставивчетыре первые. Их я разложил на кухонном столе, залитом солнечными лучами. Биллсделал их с верхней точки проселка, примерно с того места, где он пересекался сдорогой, направив фотоаппарат на «Сару-Хохотушку». Я видел, что мох рос теперьне только на бревнах центральной части, но перебрался и на бревна северного июжного крыла. Я видел валяющиеся на проселке ветви, кучки сосновых иголок.Биллу, должно быть, хотелось все это убрать до того, как сфотографироватьпроселок, но он устоял перед искушением. Я просил его заснять все, как есть, ион выполнил мою просьбу.

Кусты по обе стороны проселка стали куда гуще с тех пор, какмы с Джо последний раз приезжали в «Сару». Длинные ветви действительно тянулисьчерез него друг к другу, как разлученные влюбленные.

Но мой взгляд вновь и вновь возвращался к крыльцу черногохода, обращенного к подъездной дорожке. Все прочие совпадения междуфотографиями и моими снами о «Саре» могли быть случайностью (или моглосработать писательское воображение, а уж оно-то умеет нарисовать более чемреальный фон для вымышленных событий), но как объяснить подсолнухи, выросшиесквозь щели в досках крыльца? Никак, точно также, как и царапину на тыльнойстороне ладони.

Я перевернул одну из фотографий. На обороте Билл написалмелким почерком: «Эти господа заявились очень уж рано и нарушили границычастного владения».

Я вновь посмотрел на фотографию. Три подсолнуха выросшиесквозь щели между досками крыльца.

Не два, не четыре, а три больших подсолнуха сголовками-прожекторами.

Точно такие я видел во сне.

Третьего июля 1998 года я положил два чемодана и портативныйкомпьютер «Пауэр-бук» в багажник моего «шевроле», подал его задним ходом кдороге, потом нажал на педаль тормоза и вернулся в дом. Он стоял одинокий ипокинутый, как верная любовница, не понимающая, за что ее бросили. Я не сталнакрывать мебель чехлами, не отключил электричество (понимал, что ВеликийОзерный Эксперимент может быстро закончиться), но все равно дом номерчетырнадцать по Бентон-стрит полагал, что наши пути разошлись. И мои шагиотдавались гулким эхом, которого просто не могло быть в комнатах, заставленныхмебелью.

В кабинете я выдвинул ящик комода, в котором лежали четырепачки бумаги. Достал одну, задвинул ящик, двинулся к двери, но на втором шагеостановился. Обернулся. Фотография Джо в купальном костюме стояла на комоде. Явзял фотографию, разорвал обертку пачки с торца и засунул фотографию междулистами бумаги, как закладку. Если б ко мне вернулась способность писать и еслиб я этим воспользовался, то вновь встретился бы с Джоанной где-нибудь на двестипятидесятой странице.

Я вышел из дома, запер дверь черного хода, сел в автомобильи уехал. Больше я на Бентон-стрит не вернулся.

* * *

Несколько раз у меня возникало желание съездить на озеро ипосмотреть, как идет ремонт: расходы оказались куда выше, чем поначалупредположил Билл Дин. Но что-то меня удерживало. Мое сознание словно убеждаломеня, что в «Сару-Хохотушку» я должен приехать для того, чтобы там и остаться.

Перекрывать крышу Билл нанял Кении Остера, а кузену Кенни,Тимми Ларриби, поручил ошкурить бревна снаружи. Он также пригласил сантехника иполучил мое согласие на замену некоторых труб и водяного насоса. Потомвыяснилось, что надо менять и автономный генератор.

В телефонных разговорах Билл очень сокрушался из-за всехэтих расходов. Я ему не мешал. Когда янки в пятом или шестом поколении заводитразговор о деньгах, которые предстоит потратить, надо дать ему выговориться. Выкладыватьзелененькие для янки так же противоестественно, как обниматься на улице. Что жекасается меня, то я мог позволить себе потратиться. Жил я скромно. Не потому,что меня так воспитали. Просто мое воображение не подсказывало мне интересныхспособов тратить деньги. Трехдневный загул в Бостон состоял для меня изпосещения матча «Красных носков», «Тауэр рекорс и видео» и книжного магазина«Вордсворт» в Кембридже. При такой жизни я не мог потратить даже проценты, неговоря уж об основном капитале. К тому же в Уотервилле у меня был хорошийфинансовый менеджер, и в день, когда я запер дом в Дерри и отправился к озеру,мое личное состояние превышало пять миллионов долларов. Пустяк в сравнении сбогатством Билла Гейтса[37], но куда как много по здешним меркам. Так что я могпозволить себе заплатить за ремонт дома.

В тот год странными выдались для меня конец весны и началолета. Я главным образом ждал, закруглял мои городские дела, разговаривал потелефону с Биллом Дином, когда тот звонил, чтобы высыпать на меня ворохочередных проблем, и старался не думать. Я сделал интервью для «Паблишеруикли», и когда репортер спросил меня, испытывал ли я определенные трудности,возвратившись к работе после «утраты самого близкого человека», я, не моргнувглазом, ответил, что нет. И ведь сказал чистую правду. Мои проблемы начались,лишь когда я поставил последнюю точку в романе «Вниз с самого верха». А до тоговсе у меня получалось, как и прежде.

В середине июня мы с Фрэнком встретились за ленчем вльюистонском кафе «Старлайт», расположенном практически на полпути между нашимидомами. За десертом (ели мы, естественно, фирменный клубничный торт «Старлайт»)Фрэнк спросил, встречаюсь ли я с кем-нибудь. Я в изумлении вытаращился на него.

— А чего ты на меня пялишься? — в голосе его слышалосьнедоумение. — Если и видишься, я не собираюсь обвинять тебя в том, что тыизменяешь Джо. В августе пойдет пятый год, как она мертва.