Мешок с костями - Стивен Кинг

И все-таки внушительная часть моего сна полностьюматериализовалась в реальном мире, что не могло не произвести на меня должноговпечатления. Пусть даже ощущение того, что я заново повторяю (переживаю) сон, ипропало. Кадки для цветов стояли там же, где и всегда, по обе сторонылестницы-тропинки, ведущей к маленькому песчаному пляжу «Сары». Наверное,Бренда Мизерв нашла их в подвале и по ее указаниям их поставили на прежнееместо. В ящиках еще ничего не росло, но я подозревал, что ждать осталосьнедолго: наверняка посаженные семена скоро взойдут. И даже без луны,присутствующей в моем сне, я различал черный квадрат ярдах в пятнадцати отберега. Там Билл Дин поставил на якорь плот.

А вот никакого продолговатого предмета у крыльца не было.Действительно, откуда здесь взяться гробу? И все же сердце мое стучало, какпаровой молот. И если бы в этот момент на другом берегу озера, околоКашвакамака, вновь загрохотали петарды, я бы закричал от ужаса.

«Смешной вы человечишка, — молвил Стрикленд».

«Дай ее сюда. Это мой пылесос».

Что, если смерть ведет нас к безумию? Пусть нам удаетсявыжить, но она ведет нас к безумию? Что тогда?

От дома меня отделяло совсем ничего. Вот оно, то самоеместо, с которого я увидел, как открывается дверь черного хода и из неевыскакивает белая тварь. Я сделал еще шаг и остановился. Дыхание шумновырывалось из груди, зато в легкие воздух проникал с большим трудом, обдираягортань. Ощущение дежа-вю отсутствовало, но на мгновение мне показалось, чтопризрак все равно выбежит из двери… здесь, в реальном мире, в реальном времени.Я стоял и ждал, сцепив потные ладони. Вдохнул еще раз, шумно выдохнул. Теперь протокувоздуха ничего не мешало.

Вода мягко плескалась у берега.

Легкий ветерок гладил лицо, шелестел листвой.

Где-то крикнула гагара; мотыльки кружили в свете фонаря.

Закутанный в саван призрак не распахнул дверь, через большиеокна, справа и слева от двери, я не видел ничего движущегося, белого или какогодругого. Над ручкой на двери белела записка, должно быть, от Билла. Я вновьшумно выдохнул и решительно преодолел оставшиеся ярды, отделявшие меня от«Сары-Хохотушки».

* * *

Записку действительно оставил Билл Дин. Он сообщал, чтоБренда купила для меня кое-что из еды. Счет из супермаркета — на столе в кухне,в кладовой я найду консервы, в холодильнике — молоко, масло и гамбургер —основной рацион одинокого мужчины.

Я заеду к тебе в понедельник. Будь моя воля, заглянул бызавтра, но моя жена заявила, что пришла наша очередь ехать в гости, поэтому мыотправляемся в Виргинию (в эту жару!), чтобы провести Четвертое с ее сестрой.Если тебе что-нибудь потребуется или возникнут какие-то…

Билл оставил телефон сестры своей жены в Виргинии, а такженомер Батча Уиггинса в городе, который местные называли Тэ-Эр, к примеруговорили: «Нам с мамой надоел Бетел, вот мы и перебрались с нашим трейлером вТэ-Эр». Не забыл Билл указать и другие номера: сантехника, электрика, БрендыМизерв, даже телевизионщика из Харрисона, который отрегулировал спутниковуюантенну, с тем чтобы она принимала максимальное число каналов. Билл позаботилсяобо всем. Я перевернул записку, предполагая, что на обратной стороне найду постскриптум:

P. S. Кстати, Майк, если атомная война начнется до того, какмы с Яветт вернемся из Виргинии…

Что-то шевельнулось у меня за спиной.

Я резко обернулся, записка выскользнула у меня из руки.Спланировала на доски крыльца черного хода — увеличенная белоснежнаяразновидность мотыльков, слетевшихся к горящему фонарю. В то мгновение я несомневался, что увижу перед собой облаченную в саван тварь, безумный призракмоей давно усопшей жены. Отдай мне мой пылесос, отдай немедленно, как ты посмелявиться сюда и нарушить мой покой, как ты посмел вернуться в Мэндерли, а раз ужты здесь, как ты сумеешь уйти отсюда? Ты останешься со мной, смешной ты человечишка.Ты останешься со мной.

Но я никого не увидел. Только ветерок шелестел листвой…Однако моя разгоряченная, покрытая потом кожа ветерка не почувствовала. На этотраз не почувствовала.

— Что ж, как и следовало ожидать, никого тут нет, — изрек я.

Если человек один, звук собственного голоса может илииспугать, или успокоить. На этот раз произошло последнее. Я наклонился, поднялзаписку Билла, сунул в задний карман. Затем достал кольцо с ключами. Стоя подфонарем, я перебирал ключи, пока не нашел нужный. Провел пальцем по бородке, вкоторый уже раз задавшись вопросом, а почему я не приезжал сюда (два-трикоротких набега за какими-то вещами не в счет) все эти месяцы и годы, прошедшиепосле смерти Джо. Конечно, будь она жива, она бы настояла…

И тут до меня дошло: смерть Джо — неверная точка отсчета.Конечно, легко отталкиваться именно от этого, за шесть недель, проведенных вКи-Ларго, у меня не возникало и мысли, что может существовать какая-то другая,но теперь, стоя под пляшущими тенями мотыльков (словно на дискотеке) и слушаякрики гагар, я вспомнил, что умерла Джоанна не здесь, а в Дерри, хотя случиласьтрагедия в августе 1994 года. В городе нас донимала дикая жара, тогда почему мыне жили здесь? Почему не сидели в купальных костюмах на крытой террасе,выходящей к озеру, не пили ледяной чай, не смотрели на снующие взад-впередкатера, за которыми рассекают озерную гладь воднолыжники? Каким ветром еевообще занесло на эту чертову автостоянку у «Райт-эйд»? Ведь в любой другойавгуст мы всегда находились в десятках миль от нее.

И это еще не все. Обычно мы оставались в «Саре» до концасентября, наслаждаясь теплой, мягкой погодой. Но в 1993 году уехали, едва пошлавторая неделя августа. Я это хорошо помню, потому что в конце месяца Джополетела со мной в Нью-Йорк на какую-то рекламную акцию, связанную с выходомнового романа. Манхэттен задыхался от жары, плавящийся асфальт поливали изгидрантов. В один из вечеров мы пошли посмотреть «Призрак оперы»[38]. Ближе кконцу Джо наклонилась ко мне и прошептала: «О черт! Призрак опять пускаетслюни!» Оставшееся время я изо всех сил пытался сдержать смех. Джо умелаподложить такую вот свинью.

Почему Джо полетела со мной в тот август? Джо не любилаНью-Йорк даже в апреле и октябре, когда этот город особенно хорош. Теперь яточно знал, что, уехав из «Сары-Хохотушки» в начале августа 1993 года, болееона туда не возвращалась… А совсем недавно я как-то об этом и не задумывался.

* * *

Я сунул ключ в замочную скважину, повернул. Я собиралсязажечь на кухне свет, взять фонарь и вернуться к автомобилю. Не сделай я этого,какой-нибудь пьяный парень, дом которого стоял у южного края Сорок второйдороги, мог врезаться в мой «шеви», а потом отсудить у меня миллион долларов.