Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

— военная библиотека;

— учебное подразделение;

— Секция иностранных военных атташе, прессы и шифров:

— Политическое бюро;

— Шифровальное бюро;

— группа связи с иностранными военными атташе;

— пресс-бюро;

— Техническая секция.

Всего за годы войны разведка направила командованию 697 информационных бюллетеней, 68 отчетов, 70 отчетов “Новые вооружения”, 14 выпусков бюллетеня “Уроки войны”, ряд выпусков по униформам и знакам различия иностранных армий, множество карт. Примечательно, что главнокомандующий категорически пресек попытку Массона наладить выпуск бюллетеней с политической информацией и приказал ограничиться исключительно военной тематикой. Для государства с несколькими разведслужбами, одной из которой является внешнеполитическая, такое решение, вероятно, было бы отчасти оправданным, но в ситуации со Швейцарией данный шаг не может не вызвать удивления.

Второй спецслужбой в подчинении помощника начальника штаба по группе 1(b) являлась Секция безопасности. Ее возглавлял полковник Вернер Мюллер, имевший статус заместителя Массона. Организационная структура этой секции была значительно проще:

— канцелярия;

— Центральное бюро:

— военная полиция,

— моторизованный батальон военной полиции;

— Секция полиции

— Контрразведывательная секция.

Отдельным и крайне необычным эпизодом деятельности швейцарской военной разведки на германском направлении были переговоры ее начальника Роже Массона с коллегой из СД бригадефюрером СС Вальтером Шелленбергом. Их предыстория восходит к октябрю 1940 года, когда сын главнокомандующего швейцарской армией подполковник Анри Гьюсан-младший познакомился с владельцем германской фирмы “Варенфертрибс ГМБХ” Гансом Вильгельмом Эггеном.

Генерал Гьюсан с сыном

Пауль Майер

Немец занимался коммерцией и в то же время являлся членом и общих СС, и “ваффен-СС”, а в Конфедерацию прибыл для закупки на фирме ЗИГ пистолетов-пулеметов, в дальнейшем обнаружившихся в ходе восстания румынских “железногвардейцев”. Количество их точно не установлено, различные исследователи упоминают величины 120, 263, 290 и 300 единиц. Переговоры увенчались успехом, после чего подполковник Гьюсан познакомил немца со своим другом, сотрудником швейцарской спецслужбы Паулем Майером, который пользовался также литературным псевдонимом Вольф Швертенбах, в связи с чем в ряде документов значится как Майер-Швертенбах. Кроме того, в оперативных целях он использовал имена доктора Рантцау и Ганса Кунца, что еще более запутывало последующих историков.

Пауль Майер был личностью довольно примечательной. В Службе безопасности он работал с 1939 года под непосредственным руководством Вернера Мюллера и отвечал за ряд весьма серьезных задач. Он оценивал отчеты различных разведывательно-накопительных пунктов (НС) по линии контрразведки и направлял их в соответствующие секции разведки, в генеральную прокуратуру и в гражданскую полицию; отслеживал внутриполитическую ситуацию в Конфедерации, в первую очередь влияние нацистов и политическую активность армейских офицеров; изучал, оценивал и рассылал распечатки перехваченных телефонных переговоров; составлял бюллетени по результатам изучения таких перехватов; проводил допечатную проверку ежегодных открытых отчетов армейского руководства по отдельным кантонам на предмет наличия в них секретной информации; работал с личными делами персонала Службы безопасности. 23 августа 1941 года главнокомандующий армией Гьюсан-старший, явно не без влияния сына, назначил его своим личным офицером разведки. В ноябре 1942 года Майер в этом качестве доложил генералу о систематическом прослушивании приватных телефонных разговоров офицеров генерального штаба, проводимом Службой безопасности с весны 1941 года. Возмутившийся Гьюсан распорядился немедленно прекратить такую практику и разобраться с причинами, ее породившими. Генерал не раскрыл источника своих сведений, но поскольку его личный офицер разведки ранее работал с распечатками перехваченных телефонных переговоров, то установление имени информатора для профессиональных контрразведчиков проблем не составило. Начальник Контрразведывательной секции полковник Жакийяр попытался объяснить причины взятия на технический контроль телефонов военнослужащих штаба и пояснил, что профилактика шпионажа требует не ограничиваться такими действиями только в отношении подозреваемых лиц, а прослушивать всех без исключения, после чего на основании добытых данных оценивать обстановку и принимать соответствующие решения. Однако Гьюсан не желал слушать подобные аргументы. На помощь Жакийяру пришел начальник генерального штаба Якоб Хубер, заявивший, что если уж винить кого-либо за сложившуюся практику, то только его и Массона, одобривших ее проведение в Интерлакене еще в начале 1941 года. Он возмутился действиями анонимного труса из генштаба, не нашедшего в себе смелость открыто заявить о своем несогласии со сложившейся практикой и обсудить это с ответственными лицами. Имя Майера не называлось, но подразумевалось. Руководство Службы безопасности не собиралось прощать ему донос, однако Массон не желал наказывать человека, вместе с которым он уже на протяжении длительного периода времени вел операцию весьма деликатного свойства — переговоры с руководством СД-аусланд. В результате Майер 20 января 1943 года был выведен из штата Службы безопасности и переведен в цюрихскую точку (“Уто”). Там он работал с источниками в банковских, промышленных, торговых и иных кругах Цюриха и восточной Швейцарии с целью сбора военной, экономической и политической информации, а также проводил разведывательные допросы всех находящихся под стражей перебежчиков, нелегальных иммигрантов и прочих подобных лиц (в сотрудничестве с полицией города и кантона).

Кроме того, Майер выполнял особые задания Массона. К рассматриваемому времени он играл ключевую роль в контакте швейцарской разведки с СД-аусланд, начатом еще 30 ноября 1941 года, в период наступления вермахта на московском направлении. В этот день он по рекомендации Анри Гьюсана-младшего и с санкции Массона впервые встретился с Эггеном, прорабатывавшим вопрос закупки деревянных сборных бараков для частей СС на Восточном фронте. После осторожного обоюдного зондажа оба участника переговоров договорились об их продолжении. Первоначально Майер общался с немцем под именем доктора Рантцау, но после того, как беседа приняла неприкрытый разведывательно-политический характер, он раскрыл свое подлинное имя и принадлежность к контрразведке. Для облегчения казавшихся перспективными контактов Массон распорядился согласовать с полицией вопрос предоставления Эггену свободного въезда в страну.

Ганс Эгген с женой Майера

На данном этапе швейцарцы были заинтересованы в налаживании агентурного канала в Германии и в использовании для этого Эггена и “Варенфертрибс ГМБХ”, а немцам требовался более свободный доступ к источникам иностранной валюты для финансирования операций СД-аусланд. Пока что контакты не выходили за рамки нормальной деятельности спецслужб, но Массон внезапно решил углубить их и, к удивлению немца, лично встретился с ним. Естественно, бригадный полковник полагал Эггена недостаточно высоким по уровню офицером для бесед с собой и поставил перед ним вопрос об организации встречи с Шелленбергом. На данном этапе контакт перешел из разведывательной в политическую плоскость, что уже нарушало действующие правила. Начальник разведки не имел права без санкции руководства государства пытаться встретиться с должностным лицом спецслужб воюющей стороны, о чем он, кстати, прекрасно знал.

Эгген доложил по инстанции о поступившем предложении, но начальник VI управления РСХА, ссылаясь на занятость войной, отказался приехать в Швейцарию. В ответ он предложил Массону