Иоганн Кабал, некромант - Джонатан Л. Говард

Лицо Кабала просветлело, и на нем отразилась надежда, что встревожило Хорста. Но почти мгновенно радость Кабала сменилась недоверием.

– Я думал, ты не одобряешь этого предприятия.

– Вот именно. Заметь, я не сказал, что собираюсь поучаствовать и помочь тебе. Просто, что тебе сегодня повезет.

Кабал задумался.

– И…

Но в следующий миг рядом с ним уже никого не было. Некромант испустил тяжелый вздох. Похоже, злиться на Хорста за его внезапное исчезновение не имело смысла, тем более что Кабал знал – Хорст поступил так специально, чтобы взбесить его. Бросив взгляд на бутылку газировки из корнеплодов, Иоганн Кабал решил, что ему тоже стоит прогуляться, раз уж цирк сегодня может открыть счет жертвам. Кабал хотел лично увидеть, как это случится. При необходимости он сам поспособствует делу. Учитывая, как именно он стал временным владельцем бродячего цирка, вполне возможно, его вмешательство потребуется. Но прежде нужно оставить кого-то зазывалой в «Дом медицинских уродств».

– Ты, – некромант щелкнул пальцами и безапелляционно указал на прохожего.

Им оказался десятилетний мальчишка в шапочке с пятерней на макушке, как у учеников доктора Тервилекера [5], в красно-белой полосатой футболке и с бумажным пакетом, полным жареного арахиса. Ребенок, раскрыв рот, уставился на Кабала. Он неуверенно похлопал себя по груди и спросил:

– Я, сэр?

– Да, ты. Сюда. Подойди сюда. Вот так, за подиум. Хотя, нет, здесь тебя никто не увидит. Лучше в сторону. Сними эту дурацкую шляпу. И надень другую дурацкую шляпу. Вот уже лучше. А теперь рекламируй это представление, пока я не вернусь.

Некромант оставил перепуганного до смерти мальчика в слишком огромной соломенной шляпе.

– И как мне его рекламировать? – крикнул ребенок Кабалу вдогонку, но ответа не последовало.

По правде говоря, Кабал и сам не знал, что ему делать дальше. Несмотря на тщательные поиски, в цирке не нашлось даже мало-мальской базовой инструкции.

Кабал бродил среди толпы – здесь собрались слишком простые и слишком болтливые люди, не умолкающие ни на секунду. Некромант искал вдохновения. «Все должно быть несложно, – убеждал он себя. – Цирк – лишь отросток Ада, аванпост, зал отправления для почти проклятых. Место само по себе жаждет душ ничего не подозревающих людишек. Посему, – рассуждал Кабал, – нужно лишь немного подстегнуть события». Некромант остановился – он напоминал черную скалу в потоке человеческих тел. Вот только, как именно стоит подстегивать цирк, он не очень представлял. Может быть, он слишком интеллектуализирует проблему? Пришедшая в голову мысль, конечно, была ужасной, но что, если просто довериться инстинкту? Будет нелегко, ведь его первым инстинктом всегда было использовать логику и рациональные объяснения. Но, возможно, именно в этот раз стоит прислушаться к интуиции?

Кабал попытался успокоить разум, отбросить тысячи жужжащих мыслей, из которых состояло его сознание. Он постарался забыть о гудящей вокруг него толпе. Он концентрировался до тех пор, пока в голове у него не воцарилась тишина.

Ни одной мысли.

Но это, конечно же, не помогло. Некромант раздраженно фыркнул и позволил разуму, которому претили даже эти несколько минут бездействия, снова активно заработать.

Раздраженный после неудавшегося эксперимента, Кабал взглянул вперед, на галерею игровых автоматов. Он очень удивился, когда Хорст настоял на том, чтобы ее построили в цирке наряду с другими аттракционами. Впрочем, его брат всегда знал, что нравится людям. Едва ли галерея поможет им заполучить души, однако она неплохо приносила мелочь, которую потом можно было отдать тем, кому ее как раз не хватало. Темные уголки и полумрак шатров, где проходили представления, выглядели куда более подходящим местом для сбора душ. Именно там будут оговариваться и заключаться сомнительные теологические сделки. Галерея игровых автоматов, напротив, расценивалась прежде всего как центр перераспределения денежных средств: всем известно, как сложно ввести народ в искушение, если он не может купить билет. Все это ему объяснял Костлявый, пока двое причудливых созданий Хорста – месье Косяк и месье Щебень – строили галерею автоматов. Словно артисты на ходулях, они вышагивали на своих слишком длинных и слишком тощих ногах, размахивая столь же длинными и тощими руками. На них были черные костюмы и темные очки, а сквозь жиденькие волосы неприличного желтого оттенка проглядывала макушка. Они расхаживали туда-сюда, перекрикивались на одним им понятном языке, и Кабал не сомневался, что Хорст задумал их как пародию на самого Иоганна. Однако некромант решил, что реагировать на это будет ниже его достоинства, и промолчал. Как-никак дело они свое знали: месье Косяк и месье Щебень совершенно хаотичным образом соединяли металл и стекло, покрывали их краской и лаком, но в итоге на свет появлялись точно спроектированные игровые автоматы идеальной формы, автоматы, изображающие конные скачки, столы для игры в багатель [6]. Кабалу нравились точно и образцово сделанные вещи, а потому он слегка подобрел к Косяку и Щебню, хотя ни разу об этом и словом не обмолвился. Вот и сейчас, пока он смотрел на галерею игровых автоматов – результат их трудов, – он был в добром расположении духа и решил попытать счастья там.

Народу в галерее было много. В секции игровых автоматов один мужчина постоянно проигрывал, в то время как его менее обеспеченному соседу фартило. При этом ни один даже не догадывался о марксистской подоплеке фортуны. Чуть дальше жестяные обезьянки карабкались по жестяным пальмам, а в окнах домов с привидениями появлялись призраки, по которым тут же открывали огонь стрелки в тире[7]*. В будке, расписанной оранжевым, желтым и черным, сидела механическая цыганка и предсказывала будущее. Стекло надежно укрывало ее от недовольных клиентов.

Согласно надписи на верхней панели, цыганку звали мадам Фортуна. Это была молодая женщина, на голове ее красовался шарф, закрученный наподобие тюрбана, в ушах блестели сережки-кольца, а от одного взгляда на ее декольте голова шла кругом. Она замерла, подняв руки над хрустальным шаром, и молча ждала, когда же орава подростков, столпившихся перед будкой, оставит свои попытки заглянуть в ее декольте сверху и прекратит отпускать скабрезные избитые шуточки. Наконец один парнишка, подталкиваемый остальными, опустил монетку. Мадам Фортуна тут же загудела, ожила и любезно посмотрела в свой хрустальный шар. Внутри него замерцал, заклубился странный разноцветный дым. Мальчишки притихли, им стало не по себе. Они глядели, как движутся руки механической цыганки – очень естественно и реалистично для дерева или пластика, надо сказать, – как сгибаются ее пальцы в тех местах, где, казалось, не было шарниров.