Иоганн Кабал, некромант - Джонатан Л. Говард

И вот теперь на одной чаше весов оказался поступок Теда, который, по необъективным меркам Рейчел и в сравнении с другими случаями, когда Тед мог ударить ее, плюнуть на нее или схватить за грудки ее лучшего друга, считался проявлением доброты. На другой же чаше было ясное ощущение того, что с куклой что-то не так. Пока игрушка сидела на полке в тире, она казалась милой, хотя теперь, поразмыслив, Рейчел уже не понимала, чем кукла ей так приглянулась и почему она попросила ее. Девушка с радостью кинула бы игрушку проходящему мимо ребенку или выбросила в мусорный бак. Единственное, что ее останавливало, так это гнев Теда, который непременно последует. Рейчел не покидало странное ощущение, будто кукла в ее руке вовсе не кукла, а поскольку девушка никак не могла понять, что же именно не так с игрушкой, это расстраивало ее еще больше.

Внезапно Рейчел сдавленно, испуганно вскрикнула и уронила куклу. Игрушка аккуратно приземлилась и замерла, словно ее специально усадили на зеленую лужайку, где разместился цирк. Тед развернулся – конечно, он был на три шага впереди Рейчел – и уставился сперва на свою девушку, а затем на куклу.

– Да что с тобой? – резко спросил Тед и подхватил с земли куклу.

– Она… – Рейчел умолкла: девушка вдруг поняла, как глупо прозвучит ее мысль. – В ней что-то острое, – сказала она вместо того, что подумала. – Оно впилось мне в палец.

Рейчел взглянула на руку – небольшой полумесяц из красных точек сливался в одну кровавую каплю. Девушка пососала палец и с опаской взглянула на игрушку, зажатую в руке Теда. Рейчел была уверена, что еще недавно кукла улыбалась иначе: зубов не было видно.

Тед с упреком посмотрел на девушку, как будто ее постоянно калечили игрушки. Затем он перевел взгляд на куклу. Это была молодая фигуристая женщина с черными кудряшками, прилипшими ко лбу и щекам, одетая в короткое красное платье. Скорее всего, персонаж какого-нибудь мультфильма или комикса – правда, Тед не узнал, какого именно. Значит, внутри что-то острое? Неудивительно – она ведь сделана из дешевой аляповатой тряпки на фабрике, где рабочие трудятся в поте лица за гроши. Тед изо всех сил сжал куклу: он почти хотел, чтобы острый кусочек металла, который наверняка лежал внутри нее, вылез наружу и уколол его тоже, пусть даже до крови. Тогда у него появится причина вернуться в тир и ударить распорядителя.

Тед продолжал стискивать игрушку, но в его руку так ничего и не впилось. Напротив, оказалось, что кукла на ощупь мягкая и податливая, и Теду это понравилось. Он вновь крепко сжал куклу, но на этот раз без жестокости. Болтающаяся в кулаке игрушка лениво подмигнула ему. Тед уставился на куклу – казалось, она глядит на него в ответ. Время тянулось подобно разматываемому проводу. Рейчел наблюдала за Тедом: сперва она тревожилась, что он обидится и ударит ее, но, когда этого не произошло, она занервничала еще сильнее. Тед просто стоял и во все глаза смотрел на куклу.

От куклы исходило тепло. Тед чувствовал изгибы игрушечного тела, скрытого под красным платьем. Нет, не игрушечного – тела женщины. Ему нравилось ощущать его в ладони. Вот такой должна быть настоящая женщина – податливой, теплой, фигуристой.

Рейчел вздрогнула: Тед поднял на нее глаза, в которых читалась новая, незнакомая Рейчел враждебность, совсем не та, к которой она успела привыкнуть. Тед снова посмотрел на куклу и принялся внимательно изучать ее. Толстые сильные пальцы ощупывали игрушку, и наблюдающая за этим Рейчел внезапно ощутила острый приступ ревности и какое-то особое чувство страха.

Тед жалел, что не отправился в цирк один. Теперь придется терпеть, что эта плоская несчастная доска по имени Рейчел будет везде за ним таскаться. Он никогда не мог нормально повеселиться. Вот если бы у него была девушка вроде этой куклы, все сложилось бы совершенно иначе. Она хорошо выглядела, хорошо одевалась и на ощупь была приятной. Тед почти сумел представить, как найдет кого-то похожего на куклу здесь, в цирке. Он бы приударил за красоткой, поболтал с ней, узнал, как ее зовут.

Трикси.

Трикси – прекрасное имя, – решил Тед.

Спасибо. А как тебя зовут, а?

– Тед, – ответил Тед.

– Что? – подала голос Рейчел.

Он в очередной раз сурово посмотрел на девушку, развернулся на пятках и пошел дальше. Рейчел замялась, пытаясь сообразить, провинилась она или нет, но вскоре последовала за Тедом.

Тед двигался вперед, разрезая толпу, что расступалась и смыкалась позади него, обтекала его как большой камень. Он смутно представлял себе, куда направляется. Да ему, собственно, было все равно.

Она тебя не любит.

Он всегда это знал. Конечно, он всегда это знал. Никогда не понимал, зачем вообще кого-то любить. Преданность – одно дело, а любовь…

Ты ей даже не нравишься.

Ему и в голову не приходило, что у Рейчел может иметься собственное мнение. Тед замер в тени башни со спиральной горкой. Сверху на него лились восторженные детские крики: ребятишки карабкались наверх и тут же скатывались вниз. Ему почудилось, будто крики уходят под землю и звучат оттуда тоже, только уже менее восторженно. Вечер выдался прохладный, но Тед потел, словно его лихорадило. Что-то в его руке стало извиваться.

Ты мне нравишься, Тед.

Он взглянул на яркие лампочки, украшавшие башню с горкой, – свет стекал сплошным потоком. Среди царившего вокруг шума – болтовни, смеха и криков – он едва мог расслышать собственные мысли. И уж точно он не слышал, как произнес: «Ты мне тоже нравишься, Трикси».

Может быть, со временем я даже полюблю тебя.

Верность – это одно, а любовь…

– Тед? С тобой все в порядке?

Он обернулся, пошатываясь словно пьяный. На него смотрела какая-то женщина со слишком ярким макияжем.

– Ты кошмарно выглядишь, Тед! Тебе плохо?

Он выглядел отлично. Это она выглядела кошмарно. У нее голова слишком маленькая. И на ней нет красного платья.

– Тебе нужно домой: ты явно подцепил какую-то заразу!

Он промычал фразу, которая должна была прозвучать как «Отвали от меня», но слоги вываливались изо рта, будто гнилая картошка. Тед был слишком расстроен, у него кружилась голова – он никак не мог разозлиться, а потому повернулся к женщине спиной и зашагал прочь. Множество улыбающихся, изумленных людей смотрело сквозь него, но они все же давали ему дорогу и расступались, подобно шумным призракам.

Хотя в одном та женщина оказалась права: ему нужно домой. Он должен добраться домой вместе с Трикси. Прижав куклу к груди, Тед то шел, то начинал бежать в поисках выхода.

За воротами воздух прохладнее. Он снова сможет нормально соображать. Он будет счастлив. И любим.

Трикси, которую он прижимал к груди, с виду была так же хороша, как и настоящая женщина, даже лучше, чем настоящая женщина. Девушка там, на ярмарке (кажется, Рейчел? Имя показалось знакомым) была настоящей, но у нее имелось столько изъянов. Она ни за что не станет правильной. У нее есть своя жизнь, свои желания и, как выяснилось, даже мнения. Тед вспомнил то ощущение, когда впервые сжал Трикси в руке, думая, что вот-вот его уколет проволока. Теперь он представил, что бы почувствовал, если бы сжал Рейчел или любую другую «настоящую женщину», представил все те острые проволоки их жизней, историй, их мыслей и желаний – все они, совершенно ненужные, нежелательные, впивались ему в руку; пока он сжимал их, из ран сочилась кровь и оставляла красные пятна на их платьях. Вся эта боль, разочарование – он никогда не будет счастлив.