Паутина времён. - Do'Urden

иным. Теперь его уши были не округлыми, как прежде, а острыми, почти как у животного, но приспособленными для улавливания мельчайших звуков. Хвост, гибкий и сильный, ощущался естественным продолжением его тела, который двигался под контролем интуиции, словно третий глаз, помогающий удерживать равновесие и даже поддерживать его осанку.

Каждое движение, которое он совершал, ощущалось странно отточенным, как будто его тело стало более послушным и податливым, но контролировать его стало тяжелее. Он заметил, что теперь, прежде чем двинуться, ему приходилось сосредотачиваться, чтобы не вызвать всплеск силы или ненужный рывок, — его мышечная сила была способна превышать обычные пределы, и он это знал.

Когда его зрение, адаптируясь к полумраку, вновь проявило привычные очертания, он обнаружил, что видит всё более широко и чётко, чем раньше. Новая, улучшенная эхолокация открывала перед ним сложные структуры окружающей среды. Он видел не только физические очертания, но также был способен охватить практически всю пещеру, ощущая пространство с высокой точностью и чёткостью, как будто его кругозор намного расширился за счёт этого нового восприятия.

Сделав глубокий вдох, Константин осознал, что мир вокруг него был гораздо шире и сложнее, чем он мог себе представить.

Константин прислонился к холодной стене и закрыл глаза, обдумывая своё состояние и каждое новое ощущение, впитавшееся в его тело. Он почувствовал, что не может просто так уйти отсюда — новое тело, обострённые чувства, дополнительные части вроде хвоста — всё это требовало понимания и контроля, прежде чем он сможет выйти и столкнуться с привычной реальностью.

Сделав осторожный шаг, он ощутил, как хвост сработал словно противовес, позволяя ему сохранить равновесие. Но при этом любое движение требовало от него сосредоточенности, как будто он заново учился управлять своими конечностями. Прежде чем сделать ещё один шаг, он потратил несколько мгновений, чтобы освоиться с ритмом и последовательностью движений. Теперь каждое движение имело значение, каждое действие было новым испытанием для его координации. Ему нужно было понять, как двигаться, чтобы сохранить стабильность.

Осмотревшись, он вдруг вспомнил про записи Джеймса. Прежде чем он погрузился в забвение после слияния с экзоскелетом, дневник лежал не так далеко отсюда, на том самом каменном столе. Возможно, там были ответы — или хотя бы намёки на то, как выйти из этого места, на что обращать внимание и какие ловушки могут скрываться на его пути.

С трудом подойдя к столу, Константин вновь открыл дневник, который теперь казался ему более значимым. Пролистывая страницы, он пытался сосредоточиться на каждом слове, словно выискивая подсказки между строк. Раньше он мог что-то упустить — тогда, когда он ещё не осознавал всей важности этих записей, всего того, что знал Джеймс.

В одной из заметок он обнаружил, что Джеймс писал о необходимости привыкнуть к новым возможностям. Он упоминал, как тяжело было освоиться с резкими изменениями восприятия и как это могло стать опасным, если не контролировать себя. Ещё в одной записи Джеймс описывал, что «видел странные символы, указывающие путь», и он догадывался, что они могли быть связаны с выходом из этого места.

Константин стоял, крепко сжимая дневник Джеймса, ощущая, как от страниц, старых и потёртых, исходит особая важность, словно они хранили силу и мудрость того, кто, как и он, когда-то пытался понять этот мир. Предостережения Джеймса звучали в голове глухо и отчётливо: «Привыкни к новым возможностям, иначе это место поглотит тебя». Ещё несколько заметок говорили о странных символах, которые Джеймс «видел» как нечто большее, чем просто инопланетную вязь, и догадывался, что те могли быть связаны с выходом.

Он осторожно двинулся в сторону, следуя за чувствами, которые в нём проснулись, и вдруг оказался в огромном помещении. Пространство казалось безразмерным, его новый взгляд охватывал всё, вырисовывая углы и детали, как если бы сам воздух подсвечивал каждый элемент. Под ногами, по краям и в тени, всё казалось величественным и древним, словно запечатанным в этом заброшенном мире. Воздух был плотный, настоянный на вековой тишине и чуждой энергии.

Тяжёлые устройства громоздились тут и там, как останки чего-то давно умершего. В этот момент он осознал, что сила в нём значительно возросла. Он подошёл к одной из конструкций, бросив взгляд на тяжёлые с виду металлические детали и, чуть сжав её пальцами, поднял, не ощущая веса. Раньше он бы удивился своей физической мощи, но теперь было ясно: слияние изменило его настолько, что от былой человеческой слабости не осталось и следа.

Пройдя по комнате, он внимательно разглядывал странные символы, высеченные на стенах, и, по мере того как сосредотачивался на них, ему открывались их значения. Слова Джеймса о пути, что может указать «их карта», приходили на ум. Линии и символы будто оживали перед глазами, впитывались в сознание, позволяя почувствовать направления и подсказывая шаги.

«Невозможно… я ничего об этом не знаю», — мелькнула мысль, но где-то внутри он понимал, что теперь эти знания были частью него самого, словно спящий голос, который знал ответы на все вопросы. Этот шёпот в голове был не его, но теперь принадлежал ему.

Продолжая движение, он оказался перед массивной консолью в центре комнаты. Центральный узел управления — он понял это, едва прикоснувшись. Под пальцами пробежала дрожь, тёплая и ощутимая, как будто металл оживал под его кожей. Константин изучал её, едва касаясь тонких линий на поверхности — их узоры открывались ему, вбирая в себя как в зеркало.

Неожиданно ему стало ясно, что эта машина — сердце комплекса, а символы на её экране словно настраивались под него, их смысл обретал ясность. Почти автоматически он потянулся к переключателям, направляя потоки энергии, и едва заметные узлы на панели отвечали, как будто они откликались на его действия, принимая команду.

Он глубоко вдохнул, понимая, что кристалл, с которым он пришёл сюда, может стать ключом. Пальцы сами находили нужные символы, настраивая координаты на обратный путь. Перед ним, всего в нескольких шагах, пространство начало искривляться, заволакиваясь дымкой, словно плотный воздух становился проницаемым. Ему открылся вид на портал — неотвратимо манящий обратно, к родному миру, но с чувством, что он уходит из своего убежища.

Оглядываясь в последний раз, он почувствовал странное тепло, как будто оставлял здесь частицу себя, чтобы вернуться. Эта пещера, этот лабиринт теперь были его укрытием, готовым для исследований.

Сделав глубокий вдох, он шагнул вперёд. Боль пронзила тело, напряжение сжало его, будто пространство не хотело отпускать. Мир вокруг менялся, сжимаясь в узкую линию, но через мгновение под ногами ощутилась родная земля.

Константин стоял, крепко сжимая дневник,