Танго смертельной любви - Александра Миронова

«Мамочка интересуется, достаточно ли вы зарабатываете?» — перешла к делу уже в четвертом письме Агнета. Матиас сообщил ей о титуле и о доле в наследстве, которое когда-нибудь достанется ему. Матушка Агнеты все еще была обеспокоена. «Мамочка спрашивает, в каком доме мы поселимся и будет ли у нас домработница?»

Матиас не думал о домработнице. Он сам убирал свою небольшую комнату и питался сэндвичами из булочной. Иногда Изабелла приносила ему что-нибудь с кухни. Мечта, рядом с которой мысленно он уже успел состариться, начала ускользать.

Матиас был мрачен. Все чаще Изабелла одевала его в темные наряды, а в последнее время даже начала набрасывать костюмы для похорон. Эти ему шли еще меньше, чем свадебные.

Девушка рискнула и однажды за чашкой кофе в маленькой булочной, где девушки традиционно встречались в четыре часа дня, поделилась проблемой Матиаса с Кариной. Так эту историю услышала и Эльза.

С Матиасом ей договориться было сложнее всех, потому что для него единственного из служащих тюрьмы «честность», «долг» и «служба» были не просто набором звуков. Но прекрасная Агнета была так близка и далека одновременно, обещание счастья было слишком заманчивым, а перспектива чересчур реальной. И он тоже дрогнул, как и все мужчины.

Кира даже не заметила его возвращения. По крайней мере, ему так показалось, ведь дома развернулся самый настоящий штаб. Сыновья носились с визгом по просторной гостиной, младший, вихрастый и конопатый, смастерил из остатков швабры лошадь и вообразил себя конным маршалом.

— Третья дивизия направо! — разорялся он.

— Кто так командует, идиот, — старший брат, мелкий и смазливый, как отец, ловким движением выхватил у младшего швабру, и тот свалился на пол, тут же заплакав от обиды.

— Мальчики, прекратите, — между делом бросила Кира, внимательно изучая разложенную на столе схему города. Ее окружали несколько единомышленников — две старушки, чья душа еле теплилась, учитель из школы, где Кира была директором, и заместитель мэра, постоянно вытирающий пот со лба и мечтающий оказаться в собственной постели, а не на патрулировании города.

Младший, быстро оклемавшись от нанесенной обиды, схватил палку и бросился за старшим, намереваясь попасть ему в лоб.

Андерс схватил его на руки.

— Что за печаль заставила тебя взяться за оружие, о мой герой? — с серьезной миной поинтересовался он.

— Папа, он опять меня ударил, и я упал, — тут же принялся жаловаться сын.

— Он орал и маме мешал, — мгновенно нашелся старший.

— А ну, бойцы, давайте успокоимся и будем мыслить стратегически. У вашего генерала есть для вас в запасе план жарких боев, но за ними обязательно следует…

Он сделал паузу. Сыновья, подчеркнуто не глядя друг на друга, с невыносимой мукой на лице пробурчали:

— Перемирие.

— Вот именно.

Он называл это золотым правилом Андерса. Как бы братья ни ссорились и ни дрались, день всегда должен заканчиваться перемирием. Когда они с Кирой уйдут, а в этом городе это может случиться в любой момент, братья должны оставаться друг у друга.

— Бегом наверх, стащить все подушки, взвести все игрушки, разбить военную палатку, — привычно скомандовал отец, регулярно устраивающий сыновьям подушечные бои и способный придумать тысячу и одну игру. Пацанам надо было выпускать энергию. А так как на улице большую часть времени гулять было невозможно, приходилось искать выход из положения в домашних условиях.

Кира быстро взглянула на мужа, краем глаза отметила, что тот, как всегда, решил возникший было конфликт между детьми. Андерс в ответ смотрел на нее. Кира сдула упрямую прядь с глаз.

— Что?

Андерс сделал шаг по направлению к ней и решил воспользоваться советом Карины:

— Кира, я… Я просто подумал, может, я тоже смогу помочь с самообороной? Точнее, я бы хотел…

— Не выдумывай, — жестко перебила его жена, упав под неверным углом, свет электрической лампы преломился в ее глазах, и они стали глубокими, просто бездонными. — Когда меня не будет дома, кто-то должен присмотреть за мальчиками. К тому же наверняка сегодня ночью ты будешь очень занят.

— Послушай, я…

— Или ты уже освободился?

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

— И так, Елизавета, жителей какой улицы вы хотели бы взять под патронаж? — Кира вернулась к одной из старушек. Андерс кивнул и направился к лестнице. Она права, Кира, конечно, права. Нельзя же бросить собственных детей и пойти защищать непонятно кого, пока этот дурацкий Коротышка не пойман. Все верно. Все абсолютно верно.

Эльза проснулась на рассвете. У Коротышки был жар, он метался во сне и захлебывался криком. Девушка приложила руку к его лбу — высокая температура. Она стащила с Коротышки футболку, на секунду залюбовавшись мускулистым торсом. Встала и чуть не рухнула на пол — нога жутко болела. Прихрамывая, Эльза добрела до плиты. Коротышке необходимо как можно больше пить. Она поставила кипятиться чайник. Один за другим обшарила все ящики деревянного комода, стоявшего на кухне и вмещавшего скромные пожитки Альберта. Ни в одном из них не было жаропонижающего. Эльза вспомнила об аптечке в ванной наверху, но путь на второй этаж показался ей еще длиннее и тяжелее вчерашнего путешествия по лесу.

Эльза включила маленькое портативное радио, стоявшее на кухонной плите, оно немедленно отозвалось монотонным шипением. Сигнал не пробивался. Эльза покрутила колесико и поймала слабую, почти призрачную волну. Играл джаз. Девушка оставила музыку, Коротышке звуки не мешали, а она не любила полную тишину. Налив себе в чашку крутого кипятку и заварив настой для Коротышки, Эльза сделала глубокий вдох и направилась к лестнице, ведущей наверх. Нога отказывалась сгибаться, пришлось тянуть ее за собой. В аптечке оказался аспирин. Эльза вновь спустилась вниз, открыла кран, и, набрав в стакан воды, развела в ней таблетки. Подойдя к Коротышке, метавшемуся во сне, взяла его за голову и сквозь полуоткрытые губы влила раствор. Осторожно положила голову обратно на подушку и погладила по лбу.

— Все будет хорошо, — прошептала она. Затем осторожно развязала ремень и размотала повязку на его ноге. Та выглядела плохо — распухла и налилась багрянцем. Конечно, ему нужен врач. Но пока они не доберутся до яхты, об этом и речи быть не может. Эльза снова набрала в таз воды, промыла рану и замотала ее свежим полотенцем. Пора было подумать еще об одном долге.

Прихрамывая, она добрела до входной двери. Дождевик высох, она натянула его и вышла за дверь. Влажные капли разбились на миллиард молекул дрожащих в воздухе и искажающих скупой свет. Глубокие сочные оттенки травы и листьев окутывали дом и придавали ему вид объемной картинки. Гул водопада. Здесь было по-своему красиво. Но Эльзе было некогда любоваться живописностью пейзажа. Глубоко вдохнув, она пустилась в путь. В этот раз не бежала, спешить было некуда. Небо окрасилось светло-серым цветом, в ближайшие пару часов ливня не ожидается. За этот год она прекрасно научилась разбираться в оттенках дождевого неба.