У всех свои муравьи - Даниэль Глаттауэр

Проблема в том, что глотнувший г'шпритцена – если взять такого для примера – ни в жизнь не появится на месте в ту же секунду, если почувствует, что его ищут. Сперва он дождется, когда ему подадут заказанный напиток. Хуже, если он еще не сделал заказ, но обязательно дождется официанта и сделает.

Вынесенные на улицы кафе в современной Австрии можно назвать гастрономическим экстримом. Мы не до такой степени всепогодные существа, чтобы подолгу выдерживать на свежем воздухе. Видать, исключительно ради поддержания иллюзии, будто у нас закрепилась хорошая погода, хозяева заведений не закрепляют за столиками официантов, чтобы те почаще обращали внимание на посетителей.

Спорадически показывающийся персонал – заявляем практически со стопроцентной уверенностью – отвечает за все что угодно, только не за наше обслуживание. За сложившуюся ситуацию мы должны благодарить высший, первый, наиболее устойчивый гастрономический австриацизм, который засвидетельствован в четырех формулах вежливого, но уклончивого ответа:

1. «Я пошлю коллегу».

2. «Я сообщу коллеге».

3. «Мой коллега сейчас подойдет».

Или

4. (Предлагается найти его самим): «Тут уже работает коллега, он вас и обслужит!»

Холод вводит в заблуждение. Сейчас самое время переходить на летние прически. Завивка на длительный срок, чтобы выдерживала купание в открытых бассейнах, для мамаш. Пригодную для телетрансляций чемпионата мира для папаш (дабы пряди не заслоняли собой штанги ворот).

Сходил и я в парикмахерскую. Не в обычную парикмахерскую, не-ет. К настоящему мастеру, куафёру[71] за пределами венского Гюртеля[72]. Я: «У вас найдется для меня время?» Золотисто-шатеновая пахнущая сигаретным дымом владелица заведения: «У меня всегда есть время, когда оно есть у вас! Мириам пока нет. Присаживайтесь». С этими словами она громко бросает на кафедру три журнала «Пентхаус». Я морщусь. «Желаете почитать что-нибудь другое?» – с нескрываемым раздражением спрашивает начальница (другой выбор, по-видимому, даже не предполагается!).

Входит Мириам: «Помывка, стрижка?» Я: «Стрижка. Голову я уже помыл». Мириам: «Тогда грубая помывка. С шампунем для жирных волос?» Я: «Ни для каких волос. Я хочу налысо».

«Как, совсем-совсем? – спрашивает Мириам, внутренне уже готовая капитулировать. И опять за свое. – Ты погляди, разве с такими справишься». Берет машинку для стрижки бороды и три минуты водит ею по моей голове. Потом безопасной бритвой. Подбривает затылок. Показывает на зеркало: «Больше стричь нечего!» И, словно извиняясь, почти шепотом: «Вы могли бы и сами это сделать». Конечно мог, но не за такую цену! И без шоу-программы.

В разгар туристического сезона на Австрию обрушилась армия оптимистично настроенных иностранных гостей. Никаких особенных приготовлений нам не требовалось. Вода в пригодных для купания озерах в этом году опять нагрелась сама собой. Только наличие Италии под боком вынуждает австрийцев медленно шевелить мозгами. Мы не можем смириться с тем, что наши гости из Германии въезжают к нам с северо-запада и, не задерживаясь у нас, покидают Австрию в южном направлении. Либо нам надо усилить на юге пограничную охрану, либо отбирать у них загранпаспорта.

На гастрономическом фронте Австрия сенсационным образом борется с характерным для ресторанных работников синдромом «Не име́м». Парочка туристов в ресторанном павильоне «Майерай» в венском парке Фольксгартен: «У вас есть безалкогольное пиво?» Официантка отвечает: «Да». Небольшая поправочка. Она сказала: «Ддддд-а» (с первым Д начинается интенсивный процесс осмысления, заканчивающийся самонадеянным А).

Гости получают две бутылки «Мёвенброя», слабоалкогольного пива (содержание алкоголя три процента). Мужчину, мусульманина, скрутило после первого глотка. Его жена (Ж) обращается к официантке (О): «Это безалкогольное?» О: «Ддддд-а, э-э, почти!»

Ж: «Он не переносит ни капли алкоголя». О: «Ой, да ладно, немного не повредит!» Ж: «У него болит голова». О (смеясь): «Ничего, пиво оно как лекарство, вы ничего от него не почувствуете». Ж: «Нет, спасибо». О: «Ну давайте же, глотните!»

Среди жертв этого нехорошего времени года числится среди прочих комар. Он провел ночь на восемнадцатое июля на свободе под сосной на Фройденау[73] и там замерз.

Оставшаяся часть большой комариной семьи в добром здравии и накормлена. Москиты достаточно сообразительные существа, чтобы научиться сопровождать нас до (натопленных) спальных комнат. Они не видели причин придумывать защиту от наших злоупотреблений насилием. Ибо внезапную смерть принимали как свою судьбу. Мы же никогда не теряли надежду избавиться от этих кусающихся тварей. При этом мы были так ограничены в средствах. Чем мы располагали все это время?

Антикомариный спрей. Содержит диэтилтолуамид (пахнет забродившим Питралоном[74]). Действует несколько часов, попытка интимной близости с женщиной обрывается после нескольких секунд.

Антикомариный карандаш. То же самое, только липкий. Важно помнить, что натирать им следует все открытые места на теле. Про места, которые вы забыли натереть, тотчас напомнит столетний зуд.

Антикомариное устройство с таблетками, вставляющееся в розетку. Притупляет восприимчивость людей, чтобы ничто не мешало насекомым делать свое дело.

Противокомариная сетка. Натягивается как палатка над кроватью и заботится о вашем мирном сне. К сожалению, доставляет мучение насекомым. Тысячи этих существ изнывают от жажды, а совсем рядом набухшие кровью кровеносные сосуды. Немногие из них, кто переживет ночь, поутру поделят между собой человека.

Мороженое по определению холодное. По мере нагревания оно начинает течь. Если набрать его в рот слишком много, заболят зубы. Если его потихоньку слизывать, пальцы станут липкими. Упаковка, чуть что, рвется, а на вкус похожа на опилочную плиту. Стаканчики не отличаются красотой, да к тому же нужна вторая рука (а она зачастую оказывается занятой). Ковыряться в мороженом крохотными пластмассовыми ложечками унизительно. Лизать – инфантильно и невоспитанно: этот способ уничтожения мороженого относится к самым что ни на есть вульгарнейшим манерам, притом демонстрирует очевидное желание едока выставить себя напоказ.