Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов

Леонтием Березиным[231]. Всего за время крымской кампании в Большой полк было выслано 198 099 руб. 20 алтын 3 деньги; чехами 1100 руб. 13 алтын, то есть почти 200 тыс. руб.[232] Эта сумма не учитывает денег, посланных со стольниками и дворянами для сбора ратных людей по городам и высылки их в полки. Есть данные об отправке в январе 1687 г. 42 300 руб. ратным людям Новгорода, Пскова и других городов, готовившихся к выезду на службу[233].

В целом известные траты правительства на жалованье ратным людям составляли от чуть менее половины до трети суммы, ассигнованной царскими решениями в сентябре 1686 г. Однако даже эти деньги летом 1687 г. собирались с определенными трудностями и напряжением финансовых сил Российского государства.

Сбор информации о маршруте

По требованию Москвы гетман Иван Самойлович прислал подробное описание нескольких путей возможного наступления на Крым, составленное со слов казацкой старшины Полтавского полка, отметив места переправ и указав необходимые расстояния и время в пути. Двигаясь от пограничных с Диким полем городков Полтавского полка вдоль левого берега Днепра, войску предстояло переправиться через его приток Орель (где «мосты и гребли суть»), приток последней Чаплинку (переправа на «Песчаном» у «водяных плесов»), Кильчень, впадавшую в Самару, где для переправы было необходимо наводить мосты. Двигаться вдоль берега Днепра, как ранее шел корпус Косагова, основной армии идти не рекомендовалось. Предлагался путь на расстоянии 5–15 верст от берега Днепра с подходом к самой реке лишь в двух местах, через урочище Татарка, речки Вороная, Оскоровка, Московка, Конские Воды, Янчокрак к «урочищу» Плетенинский Рог, располагавшемуся «против Сечи», и к речке Рогачик. Отмечалось, что на описанном пути «вода бывает наипаче же милостивого и несухого лета… и дрова суть, чтоб есть сварить». Оттуда войску через Черную долину следовало двигаться на небольшую речушку Каланчак, откуда до Перекопа оставалось 20 верст. Возле перешейка в пяти верстах «в леве и в праве много есть колодезей водяных», при этом «за Перекопью внутри самого Крыму глубокие колодези, а в леве по-над морью Гнилому и в праве по-над морью Черному мелкие колодези в пять, в шесть или в семь сажен». От Перекопа до Карасу-базара (ныне Белогорск) было четыре дня ходу с тяжелыми «торговыми телегами», где уже «обретаются речки и после ровнины начинаютца горы»[234]. Позднее гетман особенно предупреждал, что на расстоянии шестидесяти верст от Ислам-Кермена (Шах-Кермена) до Перекопа «совершенно дров нет», а «воды колодезные» лишь «в двух местах», одно из которых — на Каланчаке. Самойлович полагал, что, запасшись водой там, можно взять Перекоп и идти «внутрь Крыму», однако на самом полуострове войска будут ждать еще более тяжелые испытания, поскольку «за Перекопью на полтораста верст, вплоть до Ак-Мечети (ныне Симферополь. — Авт.) и Корасова (Карасу-базар. — Авт.) вод текущих нет и леса там не обретаются», а колодцы, если и есть «глубиною великою по несколько надесять сажен», которые татары к тому же могут «заметывать или воды в них портить». И лишь добравшись до этих городков, царские войска смогут «вод доволных достать», поскольку там «суть речки текущие и дрова там уже будут». Однако до этих мест, на расстоянии двухсот верст, начиная от Ислам-Кермена (Шах-Кермена), «дров не будет и воды суть скудны», резюмировал гетман. Он полагал, что потребуется заготовка больших запасов воды на Каланчаке и дров на днепровских берегах[235].

Информация Самойловича, несмотря на ее ценность, в целом, однако, не была абсолютной новостью для русского правительства. Благодаря тому, что на протяжении десятилетий в Крым регулярно ездили русские «годовые» посланники, послы и гонцы, в архивах Посольского приказа должно было сохраниться немало и собственных описаний пути в ханство, было немало и очевидцев, которые могли дополнить их при необходимости. Еще в 1677 г. «в дому» В. В. Голицына была переписана «книга», называвшаяся «История о приходе турецкаго и татарского воинства под Астрахань», который состоялся в далеком 1569 г. Это был рассказ очевидца похода, возможно пленного казака, описывавшего не только саму экспедицию, но и управление и тактику войск противника[236]. Описание пути в ханство, одно из наиболее свежих и хронологически близких к рассматриваемым событиям, принадлежит известному дипломату В. М. Тяпкину, который вместе с дьяком Н. Зотовым в начале 1681 г. заключил Бахчисарайское перемирие[237]. Таким образом, русское правительство должно было прекрасно представлять себе трудности пути, которые могли ожидать войско, характер будущих боевых действий и могло по крайней мере частично к ним подготовиться.

Крымское ханство накануне похода. Русско-крымские отношения осенью 1686 — в начале 1687 г.

В октябре 1686 г. в русскую столицу пришла грамота Селим-Гирея. Он сообщал царям о получении известий, «что недружба и война с вами зачалась», ссылаясь на послания донских атаманов в Азов. Хан заявлял, что ему известно о посылке царских «ратных людей» на Крым (корпус Косагова) и Азов (донских казаков). Ввиду этих угроз крымское войско во главе с ханом в текущем году якобы так никуда и не выступило из-за Перекопа. Ответная царская грамота от 6 октября не подтверждала и не опровергала опасения Бахчисарая, одновременно предлагая Селим-Гирею вместе с султаном заключить мир с Речью Посполитой, возвратив ему завоеванные ранее земли (Подолию). В начале ноября в Москве наконец-то официально отпустили гонца Мубарекшу-мурзу Сулешева, предписав, однако, гетману Самойловичу задержать его до Рождества — «до больших снегов», чтобы в Бахчисарае не получили информации о готовящемся походе и не упредили его набегом на российское пограничье. Селим-Гирей не ответил на предложения мирных переговоров с Речью Посполитой, заметив лишь, что обороняется от польских войск, но выразил готовность возобновить мир с Москвой на условиях выплаты поминков. В ответной царской грамоте от 4 января 1687 г. крымской стороне предложили провести пограничный съезд «меж Запорожья и Казыкерменя» для обсуждения спорных проблем[238].

Несмотря на отказ России открыто объявить войну хану, в Крыму готовились к вооруженному отпору. Захваченные в плен крымцы сообщали в начале марта 1687 г., что Селим-Гирей «прибирается на оборону Перекопа и имеет там поставить девять тысяч человек пехоты с мушкеты». Помимо этого, хан велел мобилизовать население Крыма «для поделки валу перекопского», собираясь выступить туда с войском «скоро по весне». Пленники сомневались, что Порта окажет Крыму какую-то помощь («о посылке янычан на помочь Крыму от турчина не слышно никаких вестей, а сказывают насилу то будет, понеже турки и без того много дела имеют»), хотя, как было показано выше, турки послали дополнительные контингенты в Очаков и Казы-Кермен[239]. По свидетельству татарских пленников, доставленных по приказу гетмана И. С. Мазепы