Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов

в подготовленные для Голицына «тайные статьи» о походе (см. о них подробнее далее) было включено и положение о переговорах с Крымским ханством. Если Селим-Гирей станет просить мира и будет готов заключить его и за «сторону салтана турского», В. В. Голицыну следовало действовать в соответствии с буквой русско-польского договора о Вечном мире, предложив крымской стороне принять на себя мирные обязательства и в отношении Речи Посполитой. Предусматривалась и вторая возможность, что хан «придет в познанье и не похотя себе и юртам своим от наступления полков разорения», начнет «бить челом великим государем… в вечное подданство». В этом случае Голицын должен был «хана и всего ево владения людей под высокодержавную руку великих государей принять и их государскою милостию обнадежить». Условия принятия царского подданства главнокомандующий должен был определить сам, в ходе переговоров[247]. Московское правительство, таким образом, надеялось, что хан уступит перед демонстрацией военной мощи русского государства и примет предложения о царском подданстве. Голицын как глава русской дипломатии и главнокомандующий армией должен был сформулировать условия этого акта.

При этом официально провозглашалось, что Россия намерена «бусурманское гнездо… искоренить» и, захватив полуостров, заселить его казаками и «верными» татарами[248]. Распространялись слухи, что в Крыму будет создано вассальное царям государство во главе с имеретинским царем Арчилом, изгнанном турками со своей родины и получившим убежище в России[249]. Это, несомненно, должно было сделать Крым более уступчивым на будущих переговорах и податливым на московские альтернативы.

Наказы В. В. Голицыну: тайный и официальный

В ходе аудиенции у царей 20 февраля старший воевода В. В. Голицын традиционно должен был получить из царских рук наказ и списки служилых людей. Однако вместо этого великие государи лично заверили главнокомандующего, что «нынешнее настоящее воинское дело изволили» они «положить на него, ближнего боярина и оберегателя». Голицыну таким образом следовало действовать «по своему усмотрению, как Бог вразумит и наставит, а наказу ему не будет» (выделено курсивом А. Х. Востоковым. — Авт.). А. Х. Востоков, описавший указанный случай, считал отсутствие наказа фактом беспрецедентным, объясняя его «неограниченной привязанностью правительницы к своему любимцу и желанием ее как можно выше поставить его в глазах войска и двора». По его мнению, Голицын, «смущенный» подобным обхождением, все же просил Софью Алексеевну дать ему некие инструкции — в виде «тайных статей». 27 февраля, буквально вслед покинувшему столицу главнокомандующему, с указанными статьями к нему выехал другой доверенный человек царевны — глава Стрелецкого приказа Федор Шакловитый. Князь получил статьи уже на следующий день, 28 февраля. Статьи известны нам в подробном изложении А. Х. Востокова, не указавшего, к сожалению, шифр использованного им архивного дела[250].

В разрядной книге тайный наказ, посланный с Шакловитым, отсутствует, но при этом в ней сохранился другой «наказ к ближнему боярину и оберегателю», с которым к В. В. Голицыну спустя две недели, 15 марта отправился сын одного из полковых товарищей главного воеводы — князь Иван Осипович Щербатов[251]. 28 марта Голицын сообщал о его прибытии в Ахтырку[252]. Этот шаг, судя по всему, свидетельствовал о решении правительства, пусть и с опозданием, все же полностью соблюсти положенные нормы, выдав большому воеводе официальный полковой наказ. Сравнение этого текста с пересказом А. Х. Востокова показывает, что во многом оба наказа были схожи, однако между ними существовало и несколько принципиальных отличий, в частности официальный наказ содержал объяснение причин начала войны с Турцией и Крымом (см. подробнее в гл. 10).

Значительная часть обоих наказов была посвящена сбору, организации армии, ведению военных действий, обращению с продовольственными запасами, заготовленным фуражом и др. Здесь в содержании тайных статей Шакловитого и официального наказа Щербатова имеются некоторые различия, однако они не принципиальны и могут быть в том числе объяснены неполным пересказом А. Х. Востоковым введенного им в научный оборот документа. Указания по подготовке войска к походу носили в основном, видимо, традиционный характер: запись приездов «по чинам, по городам и по полкам», проведение смотра, выявление нетчиков; инструктирование генералов и полковников, чтобы они провели смотры своих полков, в том числе обучив новобранцев («и стрельбе и всякому ратному строю велеть их учить почасту, чтоб у них у всех ружье было всегда вцеле и стрелбе и всякому ратному строю навычны и к походу и к бою всегда были наготове») и др. Служилых людей московских чинов следовало расписать по ротам/сотням, назначить им сотенных голов и вручить знамена[253]. Рекомендации по ведению военной кампании также имели общий характер (время и место выступления, соединения с остальными корпусами и гетманом, маршрут до Крыма и др.) и отдавались целиком на усмотрение бояр и воевод, а фактически — В. В. Голицына. Главнокомандующему, остальным боярам и воеводам, а также гетману следовало «имети между собою совет и любовь не лицемерную, а розни б никакие меж собою и безсоветства отнюдь не было». Различных нарушителей установленных порядков полагалось судить по уложению и «градским законам». В случае попыток крымцев атаковать пограничье русского государства необходимо было направить войска на перехват набега и сообщить об этом в малороссийские и другие пограничные города. Важной была констатация и тайных статей, и официального наказа, что «дело» Крымского похода «положено на нем, ближнем боярине и оберегателе с товарищами».

В наказе Голицыну были расписаны все воеводы разрядных полков и их товарищи, а также состав Большого полка и остальных подчиненных непосредственно главнокомандующему полков (Севского, Низового, а также полка Косагова), места и срок сбора войск и др. Сходным товарищем Голицына был написан также киевский воевода И. В. Бутурлин, кроме того, воеводы городов Севского и Белгородского полков должны были быть «послушными» приказам главнокомандующего. Воеводами у большого наряда были назначены стольники, отец и сын Михаил Петрович и Иван Михайлович Беклемишевы.

Было в обоих наказах и несколько конкретных указаний. Во-первых, перед выходом из Ахтырки, основного места сосредоточения Большого полка, Голицыну следовало объявить о запрете ратным людям отпускать из войска домой лишних людей и лошадей после начала похода — все это надлежало сделать до выступления в поход, чтобы тем они «в обозе меж ратными людьми смуты не чинили». Следить за этим должны были специальные заставы. Во-вторых, необходимо было «приказать накрепко» запретить чинить обиды и убытки жителям городов, через земли которых войску предстояло пройти, брать у них безденежно еду и фураж. Русским ратным людям главнокомандующий и остальные бояре и воеводы должны были приказать, чтобы они с казаками, которые будут в походе с гетманом Самойловичем, «задоров и ссор,