Карантин - Кэти Чикателли-Куц

– Ну, давай я сделаю твое фото, как ты сделала мое. – Вытаскиваю телефон, и она снова улыбается. День очень солнечный, и в этом свете рыжие волосы Флоры светятся. Кажется, что она вся светится.

Делаю несколько снимков.

– Послать их тебе, чтобы ты выложила? Или погоди, разве это не глупо? Может, мне разместить их?

– Оливер, я не менеджер карантинейджеров.

– Разве?

– Ага. Не думаю, что хештеги работают так.

– Точно. – Смотрю на ее фотки на своем телефоне и поднимаю взгляд на настоящую Флору с горящими волосами.

Та покачивает головой.

– Ладно, как бы там ни было, завтра приезжает Келси! Нужны еще какие-то подсказки из руководства для парней?

– Полагаю, да. А что еще ты можешь посоветовать?

– Ну, простой трюк. Если ты еще этого не сделал, то выясни, что она любит, и разузнай об этом побольше.

– Разузнать побольше?

– Ага. Ну, к примеру, если ты узнаешь, что ей нравится индийская кухня, идти в кулинарное училище необязательно, но стоит выяснить разницу между «тиккой масалой» и «палак паниром».

Ее взгляд на секунду стекленеет, она облизывает губы. Я почти чувствую запах «самосы» из индийского ресторанчика на моей улице.

– Мне так не хватает еды на вынос, – говорит она.

– Мне тоже, – резко вздыхаю, но чувствую лишь запах антисептика.

– О, и еще. Смотри ей в глаза. Девушкам это очень нравится. Поверь.

Я пристально смотрю на нее в ответ.

– Так?

Флора смеется и, кажется, впервые с тех пор, как мы познакомились, нервничает.

– У тебя получается, – тихо говорит она.

А затем дверь открывается, и появляется Джои с ужином и подносами. Еще никогда в жизни я не хотел индийской еды так сильно.

Сплю ужасно. Каждый раз удается уснуть лишь на несколько минут, прежде чем меня снова будят для анализов. Мозг бешено обдумывает происходящее, все, что мы с Оливером сказали или не сказали друг другу. Он сегодня не храпит и тоже беспокойно ворочается.

Ни один парень никогда раньше не называл меня сильной и смелой. То есть я практически уверена, что такая и есть. Это как то, что мои волосы светлые с розоватым оттенком. Просто факт, над которым я особо не думаю.

Вспоминаю видеочат с Беккой и Дженной, как они хихикали вдвоем. Повесь я трубку, они бы даже не заметили.

Телефон звякает: меня где-то отметили. Мое фото… то, которое Оливер вчера сделал. Там я улыбаюсь и выгляжу такой… расслабленной. Он добавил теги «#карантинейджер» и «#соседипокомнате». Соседи по комнате. Звучит комфортно и уютно.

Уверена, с Оливером комфортно сидеть в обнимку.

Но мы – соседи по палате и на карантине из-за меня. А потом вспоминаю, что завтра приезжает мама, и не могу избавиться от чувства вины. Я сделала ее и без того непростую жизнь намного труднее. Как признаться, что я симулировала жар и намеренно втянула в это Оливера? Она будет так разочарована. Я разочарована.

Вдруг Оливер тоже во мне разочарован? Чувство, что я могла разочаровать его, ужасно.

Еще немного кручусь и ворочаюсь. Что я наделала?

Келси пишет мне целое утро. Все так непонятно, но я до сих пор немного возбужден всякий раз, как вижу ее имя на экране телефона. Она жалуется, что не могла заснуть: какая-то птица за окном постоянно ее будила. Мне не хватает птиц. Вот бы меня будили птицы, а не кто-то в костюме химзащиты, засовывая термометр в рот и закрепляя на руке манжету тонометра.

Затем она жалуется, что на завтраке столовая была переполнена и пришлось ждать, пока освободится столик. Куски перца в омлете оказались слишком большими. Мне не хватает толп, обедов, еды, которую можно выбрать самостоятельно.

Сочувствую ее утру, но она отвечает, что все в порядке, просто у нее стресс. Рейс задерживают на час, и это вывело ее из себя.

Келси не пишет, видела ли мой карантинейджерский пост. Не то чтоб это имело значение. Ни для кого не секрет, что мы с Флорой – соседи по палате. Келси сама шутила о том, что завидует ей. Но смутное чувство вины никуда не делось. Может быть, потому что я меньше всего думал о Келси, делая то фото.

Прокручиваю комментарии.

«А вот и таинственный #карантинейжер».

«Второй #карантинейжер – красотка, красотка, красотка».

«Судя по новостям, должно быть два #карантинейджера».

«Ага. Я бы стал ее #карантинейджером».

«Два #карантинейджера, несомненно, станут милой парой».

«Парой». О боже. Вероятно, мне все же следует убедиться, что Келси видела мой пост.

Интересно, видела ли его Флора вместе со всеми этими комментами?

Она смотрит телик, листает журнал и все утро молчит.

– Рад увидеться с Келси сегодня? – она улыбается, но выглядит усталой.

– Ага. Хотя чувствую себя немного виноватым. Кажется, перелет дается ей тяжеловато.

– Ей? – фыркает Флора. – М-м-м, она ведь знает, что ты на карантине, верно?

– Она вроде нервничает или типа того.

– Или типа того, – бормочет Флора.

Я неловко смеюсь.

– Ладно, надеюсь, ты сказал ей, что ждешь с нетерпением.

– Мне кажется, парни так не говорят.

– Ладно. Ждешь встречи с ней?

– Я что ее, на собеседование приглашаю?

– Не знаю. Ты парень. Переведи это на мальчиковый.

– Я думал, это ты у нас автор руководства для парней.

– Возможно, сегодня мне нужна замена. – Она потирает висок.

Смотрю на нее пристальнее и вижу, что она действительно устала.

– Ты в порядке?

– Да, просто чувствую себя очень уставшей. Не могла уснуть. Все нормально.

Она отмахивается.

Мой телефон звякает. Отвожу взгляд от Флоры и читаю последнее сообщение от Келси:

«О БОЖЕ, тут так жарко!»

Я скучаю даже по жаре.

Пишу в ответ:

– Жарко будет, когда мы встретимся!

Она не отвечает.

Пэтти снова сидит у Оливера, когда слышу, как входит кто-то еще. Полагаю, очередные анализы, еда или перекус. Учитывая, как мало мы с Оливером двигаемся, больничному персоналу, без сомнений, нравится нас закармливать.

Но затем я слышу голос мамы, и мои глаза распахиваются. Она в костюме химзащиты, смотрит на меня сквозь слезы, и чувство вины валит с ног, словно выстрел из дробовика.