Карантин - Кэти Чикателли-Куц

Кажется, я едва дышала с тех пор, как появилась Пэтти. Сначала опасалась за собственную жизнь, потом – за жизнь Оливера. Думала, мать задаст ему жару по поводу поцелуя. Не то чтобы справедливо наказывать его во время карантина, но я ожидала больше ругани или чего-то подобного. Вместо этого она как будто сделала карантин Оливера своим собственным. Начала рассказывать, как к ней теперь относятся соседи, поведала обо всех исследованиях, которые провела. Она чем-то напоминает отца, моего отца, чья тупая новая жена, кажется, беспокоится обо мне больше, чем он сам. Голди, а не папа, написала мне и сказала, что они ищут билеты на самолет, чтобы приехать. Пришлось ответить, что для выздоровления лучше ограничить визиты, – еще одна отговорка, позаимствованная у Оливера.

Поверить не могу, что Оливер сказал все те вещи. Уверена, он просто пытался переключить внимание своей матери, но все теперь выглядит иначе, я вдруг остро ощущаю, как он близко.

Пэтти все еще щебечет о том, как ей тяжело, когда Джои натягивает костюм и входит в палату. Я рада его видеть, но не уверена, почему. Потому что действительно его ждала, или потому что он скажет Пэтти, что время посещений подошло к концу?

Та сначала возражает, отвечая, что первый визит на карантине должен быть дольше, чем всего лишь час, и нельзя ли сделать ей исключение, ведь Оливер невероятно нервный и хрупкий. Слышать не могу, как она говорит это. Оливер, может, немного и нервный, но не хрупкий. Если бы мать прислушивалась к нему, то поняла бы. Оливер сохраняет спокойствие во время этого разговора, и мне хочется, чтобы он что-нибудь сказал, но он не произносит ни слова.

– Мне жаль, миссис Рассел, – дипломатично отвечает Джои, – но это медицинское учреждение, а правила есть правила. Уверен, вам хочется, чтобы сын как можно быстрее почувствовал себя лучше, не так ли? Следование больничным правилам и процедурам этому поспособствует.

– Ладно, – пыхтит Пэтти. – Но я недовольна!

– Я сообщу менеджеру, – радостно отвечает Джои.

– Да уж надеюсь.

– На самом деле тут нет менеджера. Это шутка.

Но Пэтти то ли не слышит, то ли не обращает внимания, она задергивает штору и быстро пересекает палату. Ну, настолько быстро, насколько возможно в костюме химзащиты. В коридоре она осторожно его снимает и кладет в корзину. Достает из сумочки пудреницу, красит губы, приглаживает волосы и уходит.

Джои все еще в палате, заканчивает проверку жизненных показателей Оливера, а потом переходит на мою сторону. Закатывает глаза и одними губами произносит: «Безумие». Не знаю, то ли об Оливере, то ли о его матери, да мне и неинтересно.

Ничего не отвечаю, и Джои вновь беззвучно повторяет то же самое, улыбаясь еще шире. Не дождавшись моей реакции, он толкает меня локтем и говорит:

– Выше нос, Френсис.

Наверное, это отсылка к чему-то, но я не знаю, к чему.

Ненавижу его ямочки. Ненавижу, что от его прикосновений меня каждый раз бьет статическим электричеством, даже несмотря на костюм химзащиты. И ненавижу, что он продолжает насмехаться над Оливером.

– Сегодня играют сети, – говорит он. – Может, посмотрим часть игры вместе?

– Да, может быть, – произношу, надеясь, что он уйдет.

Джои, должно быть, улавливает это невысказанное желание, поскольку салютует мне:

– Увидимся позже.

И уходит. Остаемся лишь мы с Оливером.

Но теперь я как никогда осознаю, что мы наедине.

Штора между мной и Флорой задернута. Я хочу ее открыть. Мне нужно ее открыть. И что потом? С чего мне вообще начать? Спросить, почему она меня поцеловала? Сказать, что все сказанное маме – правда? Что я не хочу, чтобы Келси приезжала… даже не думаю о ней?.. Хотя и был влюблен в Келси несколько лет, а теперь она едет так далеко, чтобы увидеть меня? Оливер «до весенних каникул» решил бы, что умер и попал в рай.

Но я больше не тот Оливер и не хочу им быть… тем Оливером, который был до Флоры.

Понятия не имею, что она думает обо мне. Но вполне представляю ее мысли о Джои. И более чем представляю его мысли о ней. Не то чтобы я мог его винить. Но могу винить ее. Он болван, хоть и учится в медицинском колледже.

Снова заглядываю в «Твиттер». Люди хотят знать, кто второй карантинейджер. Интересно, Флора хочет, чтобы о ней узнали? Она придумала хештег, и теперь Келси едет навестить меня. Нужно отплатить ей тем же. Если она хочет. Лучше спросить у нее.

Флора шуршит на своей половине, общаясь с кем-то по видео, кажется, с двумя девушками. Могу ручаться, они близкие подруги. Девушки рассказывают, как скучают по ней, как хотели бы навестить ее и что ей лучше поскорее спешить домой. Очевидно, что Флора разочарована, но, кажется, подруги этого не понимают. Они разговаривают еще чуть-чуть, раздается много смеха, хотя, по-моему, только с той стороны телефона. Затем слышу, как Флора ходит по палате, показывая им ванную, как регулирует свою койку, поднимая и опуская подголовник, потом приближается к шторе и говорит:

– Тук-тук.

– Э, войдите.

Флора распахивает штору и оказывается передо мной. Щеки красные, телефон в руках перед собой.

– Э-э-э, это Оливер, – говорит она в телефон, глядя вниз.

И поворачивает экран ко мне. Там действительно две девушки. Они машут мне, и я отвечаю:

– Привет.

Они смотрят на меня, повисает неловкая тишина, затем все начинают говорить одновременно.

– Нам, наверное, пора, – они.

– Он – отличный сосед, – Флора.

– Флора – лучшая, – я.

Флора смотрит на меня поверх телефона. Подруги что-то говорят, но она не обращает на них внимания.

– ФЛОРА! – кричат обе в унисон.

Флора вздрагивает и опускает взгляд.

– Ой, извините, что вы сказали?

– Что нам пора.

– Конечно. У вас же дела, – в голосе сарказм, но они этого не замечают.

– Потом еще поболтаем!

– Ага, конечно, у меня довольно свободное расписание.

Флора вешает трубку, но все еще стоит на моей стороне палаты.

Мы просто смотрим друг на друга.

– Ты – второй карантинейджер, – булькаю я.

Флора смотрит на меня с недоумением.

– Хештег. Люди хотят знать о тебе. Люди заслуживают этого!

– Заслуживают?

– Да, то есть, в конце концов, ты же это придумала, и теперь Келси приезжает, и люди должны знать… должны знать о твоем существовании, – жалко заканчиваю я.

– Окей, – отвечает Флора, тихонько улыбаясь. – И как это будет?