Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков

Подобные армии имели бы реальные перспективы удачного наступления на Москву и Петроград, а в случае их «освобождения», «на штыках» восстановили бы «законную династию». Оба пути предполагали не только выдвижение «монархического лозунга», но и «возглавление» Белого движения представителем Дома Романовых, что обеспечивало бы необходимую «легитимацию» борьбе против «узурпаторов-большевиков». Для этого требовалось освободить Царскую Семью (наиболее оптимальный вариант) или Великих Князей из «советского плена» посредством «давления Германии на большевиков» или с помощью специальных офицерских групп. Не исключалось согласие на «возглавление» движения кем-либо из представителей Дома Романовых, находившихся вне территории РСФСР (наиболее приемлемым считался Великий Князь Николай Николаевич). В любом случае, приоритетным в это время считалось «восстановление» монархии «сверху» путем решительных действий регуляорных вооруженных сил или подпольных групп.

Однако ни тот, ни другой варианты не осуществились в течение 1918 – начала 1919 гг. Нежелание командования Добрармии преждевременно «развернуть монархические знамена» было далеко не главной причиной их неудачи. Гораздо более серьезным препятствием следовало считать неприемлемость для членов Царствующего Дома «получить Престол» при поддержке немцев; несогласие руководства Германской Империи поддержать русских монархистов (сочувствие некоторых немецких генералов не могло считаться достаточным основанием для конкретных действий), а также крайне низкую практическую активность монархического подполья, очевидную слабость поддержки монархических лозунгов населением. Распространенное в эмиграции (благодаря И. Л. Солоневичу) мнение о том, что руководство большевиков опасалось провозглашения монархического лозунга Белым движением, следует признать несостоятельным[753].

Напротив, Троцкий в своих многочисленных выступлениях, статьях и в более поздних воспоминаниях неизменно подчеркивал, что «царизм» массами был «окончательно изжит» к февралю 1917 г. В советской пропаганде и агитации 1918–1920 гг. постоянно подчеркивалось то, что белые армии несут с собой «возрождение царизма», «жалкой кучки Романовых», «царский кнут» и т. д. Известна фраза Троцкого, относящаяся к событиям Февраля 1917 г.: «Страну так радикально вырвало монархией, что она никак не могла снова пролезть народу в глотку. Революционные массы не допускали и мысли о новом царе». Эта фраза говорит гораздо больше, чем неподтвержденное документально свидетельство известного публициста Русского Зарубежья[754].

Что касается настроений большинства чинов Добровольческой армии в начале 1918 г., то и кадровые офицеры в ее составе (будучи воспитанными в традициях верности Богу, Престолу и Родине) и военная молодежь (не чуждая революционных, демократических взглядов) одинаково считали неизбежным признание военной диктатуры как основы для решения «вопроса о власти». Особое значение получал авторитет диктатора. По воспоминаниям участников «Ледяного похода», в первый период южнорусского Белого движения общепризнанным лидером был генерал Корнилов: «Слишком ясно было сознанию всех, что теперь России нужен диктатор, а не монарх, ибо нужна твердая власть, и вот диктатор сам своей личностью творит эту власть и силу, тогда как монарх… имеет силу и власть… по передаче от войска и от подбора администрации».

После гибели Корнилова политические разногласия стали более явными. Однако введение в России республики представлялось невозможным. В ее истории не имелось традиций республиканского строя (о том, как воспринимались политические особенности древних Новгорода и Пскова, будет отмечено далее); территориальные, экономические, национальные, религиозные факторы, степень зрелости «гражданского общества» не способствовали республике, да и примеры «самозваной» «республики Керенского» (1 сентября 1917 г.) и Советской республики (июль 1918 г.) не позволяли делать выводы в пользу данной формы правления[755].

Основной причиной провала планов монархических организаций в 1918 г. следует считать уничтожение большевиками всей Царской Семьи и всех арестованных Великих Князей. Это делало невозможным «возглавление» Белого движения законным представителем династии, а для выявления и уточнения «прав на Престол» со стороны оставшихся в живых членов Дома Романовых требовалось время (хотя бы для выяснения судьбы Наследника Цесаревича и Великого Князя Михаила Александровича). Фактический отказ Великого Князя Николая Николаевича принять Главное Командование белыми армиями Юга России, его отъезд из Крыма за границу в марте 1919 г. также сыграли не последнюю роль в поражении монархистов. Отнюдь не стоит также недооценивать позиций части политиков Кубани, Северного Кавказа, «демократов» стран Антанты, отсутствия определенных сведений о политических процессах на белом Севере, в Сибири и на Дальнем Востоке.

Также, безусловно, нельзя было заранее игнорировать политико-правовое определение типа будущей монархии, которую следовало бы установить не на «немецких штыках» (и даже не на «российских»), но на основе ее всенародного признания Российской Конституантой, то есть «снизу». Совокупность данных факторов предопределила стремление к взаимодействию с «реальной силой, имеющей всероссийский, государственный характер и отражающей стремления русских государственных элементов всех отдельных частей бывшей Российской Империи (осенью 1918 г. таковой стала Добровольческая армия). Южнорусские монархисты начали взаимодействовать с правоцентристскими организациями, среди которых особенно выделялся СГОР. В его Совет, в статусе членов Государственной Думы и Государственного Совета, вошли граф А. А. Бобринский, Ф. Н. Безак, В. И. Гурко, В. В. Меллер-Закомельский. В их обращении к Деникину поддерживались основные положения программы Добрармии, и не выделялись еще серьезные, принципиальные разногласия с ней. «Воссоздание Единой, Неделимой, мощной России на основе равноправия национальностей и широкого областного самоуправления» требовало прежде всего «свержения власти большевиков» и «должного участия России на предстоящем международном мирном конгрессе»[756].

С весны 1919 г. в истории монархического движения начинается этап его существования уже не в качестве отдельных, ориентированных на восстание и «спасение Царской Семьи» групп, а как будущей составной части политической системы России. В это время началось организационное восстановление разрушенных монархических структур, стала возможной их легальная работа на территориях белых правительств. В случае «победы над большевизмом» эти организации могли заявить о себе на общегосударственных, муниципальных выборах, при формировании органов центрального и местного управлений. В течение 1919 г. на белом Юге России действовало несколько политических объединений, ставивших в своих программах перспективу восстановления монархии. Наиболее заметными среди них были Союз русских национальных общин (Союз РНО), Народно-государственная партия (ВНГП) во главе с В. М. Пуришкевичем и Братство Животворящего Креста, ведомое протоиереем Владимиром Востоковым.