Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков

Передовая статья в номере («Без забрала») призывала к незамедлительному определению Белым движением своего «государственного идеала», утверждая, что только в таком случае Добровольческая армия принесет «обездоленному и сирому народу… надежды на возвращение России к заветам славной старины – к Царской власти…», что следует обеспечить осуществление «национальной диктатуры», которая, в отличие от «кадетского понимания» данного термина, будет основываться не на «общественности», выраженной в резолюциях «Винаверовско-Ялтинского съезда», а в диктатуре, которая «вернула бы нас на исконный, исторический путь Государственного развития, подведя русскую рать к стенам Священного Кремля».

Такая власть по мнению руководства ВНГП персонифицировалась в «дорогом имени грядущего диктатора Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича». Данное пожелание, следует отметить, отвечало разделяемой отдельными участниками Белого движения идее «верховного возглавления» вооруженных сил Николаем Николаевичем Романовым.

«Благовест» критиковал Отдел пропаганды, а также официозный Национальный Центр, включавший в свой состав обанкротившихся кадетских «деятелей». В статье «Англия и ее политика» категорично обличались вероломство и узкокорыстный характер внешнеполитического курса Великобритании и говорилось о неизбежности будущего самостоятельного характера военной подготовки России, тогда как участие в военных союзах лишь помогает англичанам добиваться собственных целей за счет российских ресурсов.

В статье «Народ и Царь на Руси» выражалось отношение к движению декабристов, отмечалось (на примере событий 1825 г.), что любые выступления, направленные против царской власти, не могут оставаться безнаказанными, что для Российской Государственности и русского народа важно также «народное покаяние» в грехе отступничества от царской власти и «косвенного содействия цареубийцам».

В заключительной статье «Преступность защиты Учредительного Собрания» Пуришкевич предупреждал об опасности социалистического правительства для будущей России. Лидер ВНГП считал даже более приемлемым для России большевистский режим, при котором скорее наступило бы окончательное разочарование в социалистических идеях, чем власть, которая призовет к восстановлению полномочий российской Конституанты образца 1917–1918 гг. Борьба за такое Учредительное Собрание, как избранное в «дни власти Временного правительства, должна почитаться тягчайшим и глубочайшим государственным преступлением». «Большевистскую власть в России, если мы желаем спасения России», должно заменить не восстановленной «Учредилкой», а «властью беспощадного Русского диктатора, обязанностью которого явится жестоко покарать главных виновников, обративших русский народ в зверя, после чего преемником власти должен быть только Русский Царь Самодержец, руки которого уже не станут обагряться кровью», принявший бразды правления для выполнения культурных задач успокоения взбаламученной России». Следует отметить, что и здесь Пуришкевич в целом повторял политические лозунги Белого движения, высказывая идею обязательной военной («национальной») диктатуры, предшествующей окончательному решению вопроса о «форме правления» и принятию новых Основных законов Российского Государства.

Откровенно антисемитский и в значительной степени оппозиционный характер издания не мог остаться без внимания со стороны властных структур. 4 ноября 1919 г. постановлением ростовского градоначальника Беляева газета была закрыта «за национальную травлю». Не удалось выпустить и более одного номера «Благовеста». Тем не менее, деятельность ВНГП вызывала неизменный интерес со стороны многих «общественных сил» на белом Юге[762].

Привлекательный для всех недовольных «либерализмом» характер носили учредительные документы партии – ее программа и устав. Пуришкевичу удалось переиздать в Ростове несколько своих статей, выходивших еще в 1918 г., под общим заглавием «Республика или монархия?». Начинался сборник категоричным заявлением Главного Совета ВНГП: «Только Монархия может спасти Россию… только при наличии Царской власти обеспечены для России как ее Государственное единство в старых границах, исключая Польшу (примечательная оговорка. – В.Ц.), так и политическая мощь и влияние на ход исторических событий среди держав мира в грядущие годы».

Добровольческая армия объявлялась как носительница «Государственных идеалов, объединивших весь Юг», и именно ей самостоятельно предстояло объявить свое решение о будущем российской государственности: «В этой области не может быть никаких уступок ни своекорыстным попыткам «дружественных» или враждебных нам (что, впрочем, совершенно одно и то же) держав, так или иначе предрешить наш будущий Государственный строй, ни, тем более, злостным поползновениям прогоревших русских политических партий, тянущихся к власти во имя власти насаждать у нас республику, вопреки требованиям государственного разума и прямой воле русского народа… всякие заигрывания с социалистами и с кадетами всех мастей обречены на полный провал». Тем самым ВНГП сразу же позицировала себя как партия, противостоящая не только социалистическим партиям и группам, но и всем структурам, в той или иной степени близких к кадетской партии, игравшей, как отмечалось выше, ведущую роль в политической системе Белого движения.

В статьях «Монархия или республика», «Почему Россия может существовать только под властью Монархов?» Пуришкевич приводил сравнительный анализ политических систем различных европейских государств. Лидер партии обосновывал неизбежность восстановления монархии в России с точки зрения политических, национальных, религиозных и даже климатических и территориальных факторов. «Чем шире государство и чем более оно разноплеменно, тем нужнее для него монархия и тем менее оно способно быть республикой». «Монархия успевала устранять или примирять все подобные требования и порывы, – и не одной только силой, но и уравнением прав и отношений под одной властью», «на православной почве не могут процветать ни республиканский строй, ни конституционно-монархический режим». «Ввести в России представительные учреждения по трафаретам Западных образцов, а не на свой лад, значило бы отдать весь народ в кабалу ничтожному по численности богатому меньшинству, которое может посвятить себя политическому карьеризму». Таковы наиболее значимые свидетельства позиции Пуришкевича, опубликованные им в брошюрах ВНГП.

Касаясь событий 1917 г., наиболее жестко Пуришкевич критиковал политику Временного правительства во главе с Керенским («первая русская революционная охлократия – господство взбунтовавшейся петроградской толпы»), сменившего еще вполне законное правительство князя Львова, призванное «быть бессменно на посту вплоть до выполнения порученной ему задачи – созыва Учредительного Собрания». Керенский, по мнению Пуришкевича, совершил два «охлократических акта»: ликвидировал «еще уцелевшее народно-представительное учреждение – Государственную Думу четвертого созыва» и «упразднил смысл самих выборов в Учредительное Собрание», «провозгласив Россию республикой». «Раз уже была объявлена республика, то следовательно, не могло идти и речи о монархии, и поднимать вопрос о ней, разъясняя ее пользу и преимущества в предвыборных собраниях, было бы тяжким преступлением, покушением на существующий государственный строй. Народ не мог уже голосовать за сторонников и приверженцев монархии… Ему дано было право голосовать только за республиканцев».