Искаженное эхо - Вера Чиркова

— И что будет, когда я с ними поспорю? — мгновенно сделал вывод Арсений.

— То, чего мы и добиваемся — тебя отведут в жертву дракону, — абсолютно спокойно обрадовал пленника главарь.

— А! — с глубокомысленной ехидцей поднял брови Арсений, — так это в корне меняет дело. А зачем мне вообще-то торопиться к дракону?

— Потому что дракон — это я, — терпеливо сообщил змееглазый, не сводя с пленника взгляда.

— Так забери меня сейчас, — легкомысленно дернул плечом бизнесмен, проигрывать тоже можно достойно, — зачем этот спектакль с жертвой?

— Ты снова проиграл, — не оборачиваясь, бросил Роролу дракон, и, не скрывая сожаления, сообщил, — я бы не против тебя и сейчас забрать, но нужно, чтобы ты сначала высказал совету свою точку зрения, иначе они решат, что тебя переманили углы. Всё, больше тянуть нельзя, Урса отправила на поиски собак. Сиди там, где окажешься, тебя найдут. И не забудь про уговор!

— Посмотрю, — строптиво буркнул Арсений, чувствуя, как его вместе с креслом подхватывает невесть откуда взявшийся вихрь, и несет прочь из загадочного храма.

Закончился полет неопознанного транспортного средства очень быстро, вывалив пассажира прямо в глубокий, чуть не по пояс, сугроб. Постояв в нем с полминуты, Арсений пожалел, что не согласился на дополнительные штаны, пронзительный ветер пробирал до костей, а спасатели все не появлялись. Зато немного успокоились взбудораженные внезапным похищением нервы, и Арсений решил, что правильнее всего будет ничего не рассказывать гаранам, не зря ведь мужик, самоуверенно именовавший себя драконом, поминал про ненависть аборигенок ко всему, что связано с углами.

Хотя, с другой стороны, он и сам еще утром питал к врагам своих похитительниц немотивированную вражду. Ведь лично ему эти зеленые обезьяны ничего плохого пока не сделали.

Собака появилась неожиданно, нависла над мирно сидевшим в сугробе Арсением, задышала в лицо огромной, оскаленной пастью.

— Умница, песик, — с чувством сказал Сен, гладя пса по мохнатой голове.

Тот придвинулся ближе, распластался на снегу и нетерпеливо оглянулся.

— Хочешь меня вытащить? — недоверчиво спросил Арсений, пытаясь разобраться в намерениях животного, и пес как-то слишком понятливо покосился на соседа.

— Ладно, — согласился Арсений и осторожно нащупал на шее зверя свободный ошейник из металлических звеньев, вовсе не для красоты утыканный острыми шипами.

Еще в первый же день, мысленно прощаясь с жизнью при виде этих животных, пленник рассмотрел висящую с ошейника короткую цепь с кольцом на конце. Вот за нее он сейчас и ухватился. Пес немедленно поднялся и неторопливо шагнул вперед, легко выдергивая необычную ношу из сугроба. А потом, словно убедившись, что спасенный держится цепко и не потеряется по пути, прибавил скорость и легко понесся сквозь пургу.

И через пару минут, Арсения, вывалянного в снегу как половик, уже тащили в дом крепкие руки подручниц.

— Сен! — искренне радовалась Урса, — как же ты потерялся?!

— Да сам не понял, отошел на несколько шагов, — смущенно врал Арсений, — потом вернулся — а дома нет. Я и пошел прямо, говорят, если идти в одну сторону, то обязательно вернешься туда, откуда вышел. А потом вспомнил про собак и сел в сугроб, вот они меня и нашли. Да не три ты мне лицо, я его закрывал!

— Хорошо, что быстро нашли, — взволнованный голос Аркстрид заставил Арсения досадливо прикусить губу.

Что от себя-то скрывать, очень приятно ему было, что хозяйка ведет куда-то… даже мысли замелькали… какие у всех мужиков в такой ситуации первыми мелькать начинают. Но неприятнее всего, что и трое нелюдей откуда-то об этих тайных мыслишках знали, иначе не стали её голосом манить, придумали что-нибудь другое.

Больше Арсению в этот день ничего делать не разрешили, даже детям сказку рассказать не дали. Отвели в комнату, выдали согретую одежду и намазали лицо жиром, а ноги каким-то зельем. Потом притащили второе одеяло и целую бадью горячего киселя с медом.

Пытались еще и покормить с ложечки, но уж этого Арсений не потерпел. Решительно рявкнув на баб, выгнал их из комнаты и сердито подмигнул Хиру, мол, давай друг, выручай! Так их и застала вернувшаяся Урса, сидящих замотанными в одеяла в спальной нише и по очереди черпающих из бадьи кисель.

Что такого вспомнилось её суровому воинскому сердцу, что прославленная подручница шмыгнула носом как девчонка и поскорее шмыгнула за дверь, навсегда останется ее тайной.

А когда немного позже Урса вернулась вместе с хозяйкой, желавшей лично проверить, не начался ли у пленника жар, почти пустая бадья заброшено стояла на столе а демон с заморышем молча играли в странную нездешнюю игру. Дружно махали сжатыми кулаками и потом то раскрывали всю ладонь, то показывали всего два пальца. И так же молча передвигали из одной кучки в другую железные кружочки.

На посетительниц они только мельком глянули, ни на миг не прекращая свое непонятное занятие. Аркстрид немного постояла, наблюдая, потом, поняв, что никто ничего объяснять ей не будет, обиженно поджала губы, круто развернулась и ушла. Уже от двери буркнув умиленно таявшей Урсе, что вид у демона вполне здоровый.

Арсений заметил все, и прикушенную губку, и застывшую в глазах обиду и преднамеренно погромче сказанное запретное слово — демон, но и виду не подал. Теперь, когда жить ему тут осталось всего три дня, ни ссориться, ни искать общий язык с хозяйкой он не станет. Не нужно оно ни ему, ни тем более ей. Пусть себе живет как жила, чем меньше будет, что ей вспоминать, тем для нее же лучше.

На совет гараны собирались дотошно, как деревенские жители на ярмарку. Спозаранку суетились, таскали в мыльню воду, топили печь.

Арсению уже второй раз довелось купаться в гаранской купальне, худшем аналоге самой примитивной деревенской бани. Деревянные корытца пропускали воду, из-под потемневшей деревянной решетки, лежащей на полу, тянуло холодом, по стенам стекали холодные капли.

Он, было, задумался, как можно в будущем обустроить это помещение, и тут же выкинул из головы все хозяйственные мысли. Нет у него тут никакого будущего, да его и у самих гаран, судя по мощности противника, тоже нет. А значит — нечего зря голову себе забивать.

Арсений мрачно матюгнулся, который раз за последние три дня, и еще ожесточеннее начал тереть кожу пучком какой-то сушеной травы. От горячей воды спутанные стебли разбухали, начинали приятно пахнуть и еле заметно мылиться, других моющих средств у гаран не было.

Кое-как помывшись, и натянув чистые штаны, пленник выбрался в предбанник, сгреб ворох приготовленных для него меховых одежек, и отправился в свою комнату, с завидным упрямством продолжая приучать туземок к собственным понятиям правил приличия. В спальне обнаружился Хир, намертво прикипевший к Сену за последние дни. Заморыш сидел на краешке постели непривычно серьезный и печальный, и у пленника вдруг заныло где-то в районе груди, хотя на сердце он никогда раньше не жаловался… А в этом мире и со зрением неожиданно начали происходить странные изменения в лучшую сторону, впрочем, вовсе не радующие пленника.