Жизнь, придуманная ею самой - Гала Дали

После Лазурного Берега и свободной траты денег по всей Европе Кадакес с единственной дешевой гостиницей казался особенно неподходящим, не помогло даже известие, что огромная пятикомнатная квартира в Париже, которую Поль арендовал и обставлял для Галы, осенью будет готова.

Она привычно молчала, пытаясь найти выход из тягостной ситуации. Искала и не находила.

Удивительно, но ее сердце не дрогнуло от предчувствия резкой перемены в судьбе, причем какой перемены!

Пригласивший их художник оказался настоящим местным сумасшедшим, разодетым в пух и прах самым дурным образом – на Сальвадоре Дали, как звали молодого человека, были обтягивающие белые брюки и заправленная в них шелковая рубаха с жабо, слишком просторная и яркая, чтобы не казаться вызывающей. А еще на шее болтались не менее яркие бусы, волосы сильно припомажены и даже приклеены какой-то дрянью к черепу, чтобы не изменить форму прически после купания или на ветру.

Даже через много лет, вспоминая облик Сальвадора в то лето, Гала не могла не ужасаться. Более дурной вкус трудно представить.

Гала понимала, что это просто вызов общепринятой манере одеваться и причесываться, что мальчишка таким образом пытается привлечь к себе внимание, выделиться из толпы, но почему она должна взирать на этого глупца, слушать его нелепый смех и чувствовать на себе сверлящий взгляд больших черных глаз?

Оставаться в Кадакесе ее вынуждала только непривычная нерешительность – Гала вообще не знала, что делать со своей жизнью.

Общение с дикарем в цветастой шелковой рубахе оказалось и вовсе мучением. Бедолагу то и дело разбирали приступы истерического смеха. Стоило ему открыть рот, как этого Дали буквально скручивало от очередного приступа, он закатывался и валялся по земле, не в силах остановиться.

Оливковый загар, большие, чуть навыкате глаза, дурацкие усики вкупе с жилистой худобой, странной дерганой походкой и неизменно напомаженными волосами порождали странный образ.

А потом они увидели картины этого дикого юноши.

Гала испытала истинное потрясение – Дали был настоящим сюрреалистом, ей показалось, что изображения, сделанные Максом Эрнстом на стенах их дома в Обоне, перекочевали на полотна в Кадакесе.

Конечно, далеко не все было именно таким, но уже многое.

Но было еще и то, до чего не додумался даже Эрнст.

Сальвадор Дали изобразил на полотне экскременты. Да, это были испачканные дерьмом трусы, причем изображено было так подробно и даже с любовью, что рука сама тянулась заткнуть нос.

Гала, привыкшая ко многому рядом с приятелями мужа, общавшаяся с основателями дадаизма, а потом и сюрреализма, все же незаметно передернула плечами, хотя стоило признать, что в этом ненормальном, как и в его картинах, что-то есть…

И все же Кадакес не лучшее место для отдыха, тем более с дочерью, и не лучшее общество для нее самой.

Стало даже смешно – они с Полем докатились до того, что вынуждены коротать прекрасные летние дни в дешевой гостинице рыбацкой деревушки на краю Земли в обществе чокнутого копрофага.

Оказалось, что подозрение в склонности Дали к этому отклонению родилось не у нее одной, приехавшие с ними друзья и Поль тоже почувствовали в натуре Сальвадора не только тягу к чудачеству, но и нечто более серьезное.

Например, он боялся кузнечиков.

– Кого? – изумилась Гала, услышав об этом впервые.

Взрослый молодой человек страшно боялся безобидной саранчи? Ну, конечно, не вполне безобидной, но не смертельно же опасной.

Поль сказал, что этот страх у Сальвадора с детства. Не только это, но и еще много что.

– Занятный малый, ты не находишь? У него нездоровый интерес к изображению человеческих испражнений. Ты не могла бы осторожно расспросить, чтобы понять, насколько все серьезно? Ты женщина умная, у тебя получится. Тем более чудак смотрит на тебя влюбленными глазами…

Гала не могла поверить собственным ушам: Поль хочет, чтобы она расспрашивала полусумасшедшего разряженного, словно петух, юнца о том, не копрофаг ли тот?! Что он имел в виду, когда старательно выписывал на полотне кучу экскрементов и перепачканные трусы? Что означает вонь, которая периодически исходит от него самого? Неужели это действительно запах навоза? Сын нотариуса ночует в козлятнике?

А если еще вспомнить, что этот чудак то и дело закатывается истерическим хохотом безо всякого по-вода…

У нового приятеля явно больная фантазия, он представляет на головах у людей маленьких сов, которые испражняются прямо на лица. Это и вызывает гомерический хохот странного художника.

Поль попросил у Галы выяснить, у всех ли видит этих сов Сальвадор. Женщина едва сдержалась, чтобы не поинтересоваться, в каких выражениях должна выпытывать такие подробности у Дали. А что, если Сальвадор скажет, что такая же сова сидит у нее самой на голове и гадит как раз во время вопроса?

От одной мысли появилось непреодолимое желание умыться.

Еще тошней стало, когда Гала поняла, что муж почти готов пригласить этого юнца-копрофага третьим к ним в постель!

Внешне Сальвадор неплох, даже красив, но его склонности к… К тому же приятели утверждали, что Дали был соблазнен Лоркой и уже вкусил сладость мужской любви. Он мастурбирует, он вообще извращенец…

При воспоминании о навозной вони, которую Дали принесет в таком случае в их постель, и вовсе становилось дурно.

И все же она согласилась побродить по горам с этим Дали наедине. Даже Поль удивился такой уступчивости жены, не подозревая, чем та вызвана.

Позже Гала не раз задумывалась, как поступил бы муж, зная о настоящей причине ее согласия. Думала и не знала ответ.

Дело в том, что Дали не интересовал Галу как любовник, да и как художник тоже. Его странные картины были похожи на творения Эрнста, но не это волновало Галу. Ее жизнь дошла до какой-то точки, грани, за которой гибель – это она понимала отчетливо.

И дело не в том, что оставленное Гренделем наследство слишком быстро истощилось, не в том, что ни Элюар, ни она сама не умели зарабатывать, а значит, довольно скоро они будут вынуждены идти на поклон к мадам Грендель и жить у нее на содержании. Жить жизнью мадам Грендель для Галы равносильно гибели, но сейчас она думала не об этом.

Галу никогда не заботили деньги, ее беспокоило только количество – для комфортной жизни денег должно быть много, неважно, откуда они возьмутся и как будут заработаны.

Но пока о грядущей бедности можно не думать, средств еще хватало. А потом, как уже не раз бывало в ее жизни, все как-то само собой устроится.

Галу мучило другое – с ранней юности она мечтала стать единственной женщиной для своего единственного мужчины. Гала стала такой для Жежена Гренделя, но когда Поль подружился с дадаистами, проявилось то, в чем он так горячо каялся в начале их любви.